Герой - Уильям Сомерсет Моэм (1901)

Внезапно у Джеймса сжалось сердце, кровь прилила к щекам, а руки и ноги похолодели. Джеймс узнал почерк миссис Причард-Уоллес, а марка ценой в пенни, приклеенная к конверту, говорила о том, что отправлено письмо из Англии. Штемпель уточнил местонахождение отправительницы письма – Лондон. Джеймс отошел к окну. Воспоминания промчались перед его глазами. Бумагу она надушила. Очень характерно для нее, но какой дурной вкус! Словно воочию увидев улыбку миссис Причард-Уоллес, он ощутил безумное желание поцеловать письмо. С сердца его свалился камень, Джеймс наконец-то почувствовал себя счастливым. Казалось, ветер разогнал грозовые облака, и золотые лучи солнца залили землю… Потом, подчинившись внезапному импульсу, он разорвал на мелкие клочки так и невскрытое письмо, выбросил их и, выпрямившись, прошел в курительную.

Джеймс огляделся, не увидел ни одного знакомого лица, взял со стола журнал и сел. Но кровь так неистово стучала в висках, что он испугался, не хватит ли его удар. Ему казалось, что у него в голове десятки гномов бьют по невидимой наковальне.

– Она в Лондоне, – повторил Джеймс.

Когда отправили письмо? Он мог бы увидеть дату на штемпеле. Год назад? Недавно? Едва ли письмо пролежало в клубе много месяцев. Оно же сохранило этот ужасный запах пармских фиалок! Должно быть, она прочитала в газете о том, что он вернулся из Африки, раненый и больной. И что написала? Несколько холодных фраз с поздравлениями или… нечто большее?

Ужасно, конечно, что он впал в такое состояние, увидев несколько слов, написанных ее почерком. Вновь Джеймса охватила паника, лишив его возможности сопротивляться, оставив ему только одно желание – бежать. Вот почему он разорвал письмо, не прочитав его. Когда миссис Причард-Уоллес находилась за тысячи миль от Англии, признаваться в любви к ней было совершенно безопасно, но теперь ситуация изменилась. Что она написала в этом письме? Разгадала благодаря загадочной женской интуиции его тайну? Просила приехать и повидаться с ней? Джеймс вспомнил один их разговор.

– О, я бы с удовольствием поехала в Лондон! – воскликнула она, энергично жестикулируя. – Отлично провела бы там время.

– И что бы вы там делали?

– Все! И я писала бы бедному Дику три раза в неделю и рассказывала, чего не сделала.

– Не выношу соломенных вдов.

– Бедный мальчик, вы не выносите ничего веселого! Не знаю ни одного человека с таким идеалом женщины, как у вас, – соединяющим в себе старомодность и чопорность.

Джеймс не ответил.

– Разве вы не хотели бы оказаться сейчас со мной в Лондоне? – продолжила она. – Думаю, мне следовало бы взять вас с собой. Вы невинны, как младенец.

– Вы так считаете? – с обидой спросил Джеймс.

– Так вот: окажись мы в Лондоне, что бы вы сделали?

– Не знаю. Наверное, позвал бы компанию, мы пообедали бы, а потом пошли в Савой[23] на «Микадо».

Миссис Причард-Уоллес рассмеялась.

– Знаю. Компания из четырех – вы, я и две тетушки, старые девы. И мы вели бы себя очень сдержанно, говорили бы только о погоде и ехали бы в карете, чтобы соблюсти приличия. Знаю я такие вечера. А после того как тетушки убедились бы, что я дома и в полной безопасности, мне оставалось бы только выть от скуки. Мой дорогой мальчик, респектабельности мне хватает и здесь. А предоставленная себе, я предпочту сорваться с цепи. Теперь скажу вам, что сделала бы, окажись мы вдвоем в Лондоне. Вы обещаете это осуществить?

– Если смогу.

– Хорошо. Что ж, вы посадите меня в двуколку и скажете извозчику, чтобы ехал он как можно быстрее. Мы пообедаем вдвоем в самом дорогом ресторане Лондона! Вы закажете столик в центре зала и проследите, чтобы люди вокруг нас сидели очень умные и очень подозрительные. Я всегда чувствую себя очень добродетельной, когда выгляжу как дама с сомнительной репутацией. Я шокирую вас?

– Не больше, чем всегда.