Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина - Арно Леклерк (2014)

Французский адмирал Рауль Кастекс (1878–1968), автор «Стратегических теорий» (1937), известен в основном своими размышлениями, связанными с судьбой колониальной французской империи и новыми условиями, сложившимися благодаря механизации войск, развитию военно-воздушных сил и глобализации конфликтов, однако он в равной степени интересовался Россией и ее местом в европейской и мировой истории. Как подчеркивает его биограф Эрве Куто-Бегари[104], «видение Кастексом истории – и это не должно нас удивлять – строится на реалистической концепции международных отношений. Идеология не имеет никакого значения, и, какой бы ни была власть, страны станут проводить одну и ту же политику; самый мощный побудительный механизм для них – национализм, и власть спонтанно стремится к тому, чтобы стать империалистической, иными словами, стремиться к внешней экспансии, не считаясь с принципами внутренней политики. Члены французского Конвента всеми силами проводили прежнюю политику бывшей монархии, заключили, размахивая условиями Вестфальского мирного договора, Базельский мир, словно воскрешая тень Ришелье. Очевидно также, что Советы продолжают светскую политику царей; большевики и прежние ортодоксы объединяются в стремлении к славизму, в целом выходящему… за пределы национализма и империализма. Идеология здесь становится обыкновенным стимулятором и особенно ширмой для масс, отлично годящейся для использования как внутри страны, так и за ее пределами. Как когда-то религия, идеология соответствует национальной политике, однако, когда она вступает в конфликт с ней, она уступает место стратегическим императивам, германо-советский пакт 1939 г. – яркий тому пример».

Помимо этих представлений о российской преемственности, преодолевающей случайности внутренних политических и социальных перемен, Кастекс применяет к России теорию «возмутителя», которую поясняет в своей «Стратегической смеси»: «В каждом столетии (или в чуть меньший период времени) мы видим присутствие “возмутителя”: существуют развитые, процветающие державы, истекающие соком амбиций, желающие править всеми остальными… Этот “возмутитель”, опираясь на свои преимущества – всевозможные ресурсы, политику, силу оружия, – открыто заявляет о своей цели поглотить или сокрушить соседей, ввязываясь в ожесточенную борьбу с другими странами. Этот “возмутитель” может регулярно действовать подобным образом, если это вписывается в традиционную политику экспансии; примером служит Франция Людовика XIV». Также существуют и «нерегулярные» возмутители – те, кто пережил внутреннюю революцию и обратился к внешним авантюрам; в качестве примера Кастекс называет революционную Францию в период ее борьбы с объединившимися против нее европейскими монархиями, гитлеровскую Германию, фашистскую Италию и Советскую Россию. Борьба против режима-«возмутителя» идет непрерывно, поскольку победа над одним из очередных подобных режимов может привести к тому, что его место занимает его бывший противник. Поражение Наполеона порождает стремление к единству Германии, вскоре обрамленное прусским милитаризмом; точно так же победа Красной армии над фашистским рейхом превращает Советскую Россию в новую опасность для Европы. Другая принципиальная мысль Кастекса связана с тем, что России отведена роль аванпоста, стоящего на пути «усиливающейся» Азии; это усиление началось в результате победы Японии в 1905 г., и, без сомнения, ему способствует взаимное истощение европейских держав, втянувшихся в Первую мировую войну.