Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина - Арно Леклерк (2014)

Еще не пришло время анализировать отношения нового папы – аргентинца Франциска I – с Православной русской церковью, однако можно предположить, что он станет придерживаться линии, выстроенной Бенедиктом XVI, папой немецкого происхождения, призвавшего к примирению. Возможно, к нынешнему папе будут относиться иначе, чем к Иоанну Павлу II, который так ни разу и не был принят на территории России. Рим и Москва имеют одинаковые интересы в противостоянии агрессивному прозелитизму американских евангелических сект, занявших в Южной Америке то место, которое там традиционно принадлежало католической церкви, а теперь пытающихся проникнуть на территорию России, где их действия стали быстро восприниматься как проявление soft power[53] американцев. С другой стороны, Бенедикт XVI знал, что может сыграть на противостоянии Московской и Константинопольской патриархий[54]. Новый папа выступил против вхождения Турции в Евросоюз и тем самым оказался вовлеченным в конфликт с константинопольским патриархом, отстаивавшим эту перспективу потому, что ожидал, что членство Турции – руководимой сегодня, как известно, исламистами из ПСР – даст возможность создать на территории, исконно принадлежавшей Ватикану, многонациональную православную церковь, подчиняющуюся Константинополю. Централизация, осуществляемая патриархом Варфоломеем по примеру пап, беспокоит Бенедикта XVI, опасающегося, что восточная патриархия предъявит свои претензии на территории, традиционно принадлежавшие Риму. Появление в Европе Константинопольской православной церкви действительно могло бы стать следствием поддержки устремлений Турции. Патриарх воспринимается Римом как посол мусульманской Турции, в то время как христианская Европа сталкивается с огромной проблемой в виде прироста мусульманского населения – последствия массовой иммиграции, продолжающейся последние сорок лет. В ответ на планы патриарха Варфоломея Бенедикт XVI – и это вполне естественно – попытался сблизиться с патриархом всея Руси Алексием II, длительное время выступавшим против попыток своего константинопольского собрата сосредоточить в Западной Европе центральную структуру управления православной церковью.

Таким образом, можно выделить две противоположные точки зрения, которые выходят далеко за рамки различных вероисповеданий. Первая, распространенная в Европе и поддерживаемая Бенедиктом XVI и Алексием II, базируется на включенной в конституцию Евросоюза фразе о «христианских корнях» Европы. Вторая, принадлежащая патриарху Варфоломею, заключается в поддержке вступления Турции в Европейский союз и отстаивает равную значимость христианства и ислама для единого европейского культурного наследия. Русская православная и католическая церкви имеют общие интересы, учитывая европейские амбиции константинопольского патриарха и его проект по созданию «турецко-европейской» церкви на территории, исторически принадлежавшей католикам. На этой территории Первый и Третий Рим, кажется, имеют шанс быть услышанными. За последние годы между церквями достигнуто согласие, даже беатификация Иоанна Павла II не смогла скрыть серьезных изменений в позиции Ватикана, настроенного на сближение с Русской православной церковью. Этот процесс был официально закреплен в декабре 2007 г. встречей митрополита Смоленского Кирилла, ныне ставшего патриархом Московским и всея Руси под именем Кирилла I, и Бенедикта XVI. Восстановление дипломатических отношений между Россией и Ватиканом в 2009 г. произошло лишь с приходом нового патриарха (Кирилла) и визитом президента Медведева, принятого в феврале 2011 г. папой в Риме. Исключительный по своей важности визит патриарха Кирилла в Польшу 16 августа 2012 г. стал продолжением наметившейся линии и подчеркнул связь между двумя «легкими» христианства.

6. Петровский эксперимент: европеизация и «Великий век» России (1700–1914)

Европеизация ускоренным темпом: от Петра Великого до Екатерины II