Еврейская мудрость. Этические, духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов - Раввин Иосиф Телушкин

Один человек, пастух, не умел молиться. Но каждый день он говорил: «Повелитель Вселенной!.. Если бы у Тебя был скот, и Ты дал мне его пасти, я бы не взял с Тебя платы, хотя я беру ее со всех остальных. Но у Тебя я ничего не возьму, ибо я люблю Тебя».

Один ученый человек как-то увидел пастуха, который произносил эту молитву. Он сказал ему: «Глупец, нельзя так молиться!»

«Как же мне молиться?»

И ученый начал учить его «Шма…» и молитвам, которые произносят на службе, чтобы пастух больше не произносил свою молитву.

После того как ученый ушел, пастух забыл все, что выучил, и больше не молился вообще. Он боялся говорить то, что говорил раньше, ибо ученый сказал, что это неправильно.

Но ученый увидел во сне, как голос говорит: «Если ты не пойдешь к нему и не скажешь, чтобы он молился как раньше, несчастья постигнут тебя, ибо ты украл у Меня того, кто должен попасть в Мир Грядущий».

И тогда ученый пошел к пастуху и спросил: «Как ты молишься?»

Пастух ответил: «Я не молюсь. Ибо забыл все, чему ты учил меня, и ты запретил мне говорить про скот».

Тогда ученый рассказал про свой сон, и сказал: «Молись как раньше».

Сефер Хасидим, параграфы 5–6.[30]

Эта история отражает часто встречающийся в еврейском фольклоре мотив особой святости молитв, возносимых простым человеком. В хасидском рассказе, сложенном пятью или шестью столетиями позже, молодой пастух, знающий алфавит, но еще не умеющий читать, сидит в синагоге и много раз повторяет алфавит, попросив перед этим Бога: «Я знаю только буквы, так что Ты, пожалуйста, сам сложи их в правильные слова!»

В другом хасидском рассказе неграмотный подпасок входит в синагогу Баала Шем Това, основателя хасидского движения, на Йом-Кипур. Не умея молиться, он засвистел, так как был уверен, что это уж точно может делать прекрасно. Этот свист был его даром Богу. Все молящиеся были возмущены и хотели изгнать пастуха из синагоги. Но Баал Шем Тов остановил их: «До сих пор я чувствовал, как что-то не дает нашим молитвам достичь Небес. Этот же свист был так чист, что прорвал все барьеры, и наши молитвы дошли прямо к Богу».

Конец XV века

Царь Вселенной! Ты делаешь многое, чтобы заставить меня отказаться от моей веры. Но будь уверен, что даже против воли Небес… я – еврей, и евреем останусь. Ни те страдания, которые Ты уже послал мне, ни те, которые мне только предстоят, не остановят меня.

Слова еврея, изгнанного из Испании в 1492 году, после того как он оказался на берегу в каком-то необитаемом месте, где умерли его жена и двое детей. Соломон ибн Верга, «Шевет Йегуда» (XV–XVI вв.), гл. 52

Через четыре века после такого утверждения писатель Цви Колиц вложил похожие слова в уста еврея, умершего во время восстания в Варшавском гетто. Колиц назвал свой рассказ «Воззвание Йосселя Раковера». Йоссель Раковер – настоящее имя одного из шести миллионов евреев, погибших во время Холокоста. Колиц был знаком с историей семьи Раковеров, и он попытался представить, что этот человек мог думать о предательстве евреев Богом во время Холокоста. «Как Хасид, набожный восточноевропейский еврей, воспитанный в духе Леви Ицхака из Бердичева, как он будет обращаться к Богу, готовясь к смерти?»

Бог Израиля… Ты сделал все, чтобы я перестал в Тебя верить. Хотя Ты сейчас и думаешь, что Тебе удастся свести меня с истинного пути, я предупреждаю Тебя, мой Господь и Бог моих отцов, что все это Тебе ни капельки не поможет! Ты можешь оскорблять меня, Ты можешь наказывать меня, Ты можешь забрать у меня все, что я так любил в этом мире, Ты можешь замучить меня до смерти – я буду все равно верить в Тебя, я буду любить Тебя, несмотря на все Твои испытания.

И это мои последние слова Тебе, мой грозный Господь: в любом случае Тебе ничего не поможет. Ты сделал все, чтобы я отказался от Тебя, чтобы я потерял свою веру в Тебя, но умираю, как и жил, верующим…