Еврейская мудрость. Этические, духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов - Раввин Иосиф Телушкин

Конечно, «мошенник» – это кодовое для антисемитов слово, которое значит – «еврей». Фаунс отрицал, что имел в виду евреев, он лишь хотел исключить жадных и властных, невнимательных и нелояльных (цит. по исследованию Мортона Розенштока «В Гарварде слишком много евреев?», стр. 103–104. Несколько цитат данного раздела взяты из этой работы).

К началу 1920-х годов количество евреев в ведущих учебных заведениях значительно возросло. Например, в 1922 году евреи составляли два процента первого курса Гарварда, в три раза больше чем в 1909 году. Президент Гарварда А. Лоуренс Лоуэл боялся, что процент евреев будет расти и далее. Поэтому он предложил ввести квоты на поступление евреев в университет.

Лоуэл утверждал, что действует в интересах не только университета, но и самих евреев. Так как увеличение числа евреев неизбежно вызовет всплеск антисемитизма, то эти ограничения якобы смогут успокоить антисемитов. «Если каждый колледж в США будет принимать ограниченное число евреев, то мы значительно ослабим расовые чувства студентов» (Цит. по Говарду Морли Сахару, «История евреев Америки»).

В анкете поступающего в Гарвард появился новый вопрос: «Менялось ли когда-нибудь ваше имя или имя вашего отца?» – достаточно прямой вопрос, позволявший выявить не только евреев, но и любых не англосаксов, иммигрантов и их потомков.

Не стоит говорить, что американские евреи не согласились с утверждением Лоуэла о пользе квот для них самих. Они-то отлично понимали, что квоты ставят под угрозу их процветание в Америке.

Если еврей проигрывает сражение за прием в университет, он проигрывает одну из самых важных битв, лишаясь права на вход в высокие профессиональные и коммерческие сферы.

Рабби Луис Ньюмэн

Евреи хотели, чтобы прием в университет основывался на способностях, а не на географии или происхождении. Как сказал Луис Маршалл, президент Американской еврейской общины: «Мы признаем только проверку характера и знаний».

К сожалению, евреи все же проиграли битву, и квоты были установлены во всех университетах Лиги Плюща (в некоторых – только формально, а в некоторых – очень строго). Около семисот других колледжей последовали их примеру.

Спасением американских евреев было то, что во многих колледжах и университетах, финансировавшихся муниципалитетами (как, например, городской колледж Нью-Йорка, который стали называть «Еврейским Гарвардом») не ввели квот, так что способные евреи все же получили возможность учиться. Но все труднее становилось поступить в элитные учебные заведения. В 1923 году, до введения квот, на медицинском факультете Колумбийского университета евреи составляли более 50 % студентов. В 1928 году – меньше 20, в 1940 году – 6,4 %. Доктор Уильям Рэпплей, декан медицинского отделения, объяснял: «В медицине количество представителей всех рас и религий должно быть пропорционально общему количеству их представителей». В это же время Медицинская школа Корнуолла ввела жесткую квоту, снизившую число еврейских студентов с 40 процентов в 1920 году до 5 % в 1940-м году (Марсия Грэхэм Синнот, «Антисемитизм и американские университеты»).

Университеты также без всякой охоты принимали на работу еврейских преподавателей. Историк Г. М. Сахар пишет: «В 1920 году в американских университетах работало менее сотни преподавателей-евреев. Годы учения ушли впустую, великие умы оставались без дела, карьеры зашли в тупик» («История евреев Америки»).

После войны, особенно в 1960-х годах, квоты стали исчезать и количество евреев среди студентов и преподавателей ведущих учебных заведений значительно возросло. Интересно отметить, что в 1920-х годах на квотах настаивали правые политические силы, а сейчас такие требования – удел левых движений.

Генри Форд