Записки следователя [илл. В.Кулькова] - Бодунов Иван Васильевич, Рысс Евгений Самойлович (1966)

— На Бассейной.

— А откуда у вас этот маузер?

— Землечерпалка подняла. На Крюковом канале. Рабочие мне и отдали.

— Номер сами перебивали?

— Сам.

Сразу было видно, что это не человек, а размазня. Так же точно, как он не мог противиться предложению выпить, поиграть в карты, так же не мог он противиться и резкому, требовательному тону Васильева. Иван Васильевич не сомневался, что теперь, когда угроза наказания стала реальной, он без сопротивления ответит на все вопросы, чтобы выторговать за это поменьше хоть на годик-другой заключения.

— Одевайтесь,- сказал Васильев,- поедемте с нами в этот дом.

В машине Васильев сказал:

— И помните, Миронов, там есть, конечно, условный звонок. Не пытайтесь нас обмануть.

Надо сказать, что хозяйка притона держалась довольно спокойно. Она давно была готова к тому, что, открыв дверь, увидит людей в милицейской форме, и понимала, что раньше или позже посидеть все равно придется. Она знала только одна, даже ее муж об этом не знал, что в городе Ростове-на-Дону у ее двоюродной тетушки, старушки, не вызывающей никаких подозрений, лежит запечатанный ящик, в котором хранится достаточное количество драгоценностей, чтобы, отсидев года два или три, прожить беспечально остаток жизни. Муж ее, который, повторяем, об этом ящичке ничего не знал, был зато перепуган ужасно. У него дрожали руки, и он лепетал что-то невнятное об интеллигентном обществе, которое здесь собирается, о литературных беседах и даже дошел до того, что утверждал: за этим ломберным столом играют, конечно, в карты, но только так, для развлечения, и не больше чем в подкидного дурака. Сказав про подкидного дурака он, впрочем, покраснел.

Этот дом жил круглые сутки. Днем здесь тоже бывали гости. Хозяйка, державшая себя так, как будто она служит у Васильева и спокойно выполняет его приказания, как было условлено, взялась за медальон, висевший у нее на груди, когда вошел Петя Кулябко. Васильев сразу отвел Кулябко в отдельную комнату.

— Где вы познакомились с Климовым?

— В ресторане,- сказал Кулябко.

Он был очень спокоен. В сущности, он был виноват только в том, что посещал притон. Он понимал, что за это в тюрьму его не посадят. Да и, кроме того, если с законом получатся небольшие неприятности, то отец сумеет выручить. Он и посложнее дела решал.

Узнав, что Климов бывал в ресторане со студентами мединститута Ладыгой, Мещаниновой и Михайловой, Васильев позвонил в милицию и узнал адреса всех четырех. После этого два сотрудника остались в засаде, а Васильев помчался в угрозыск за подкреплением. Он не рассчитывал, что найдет преступников дома, но все-таки надо было проверить.

Климова дома, конечно, не оказалось, и обыск не дал ничего. Само по себе было подозрительно, что нигде не записано ни одного адреса, ни одного телефона. Конечно же, Климов ждал обыска. Потеря маузера его насторожила. Не было дома и Ладыги. Он снимал комнату у врача, у которого были излишки площади. Вся квартира, в том числе и комната Ладыги, была заставлена красным деревом с бронзой. Не старинным красным деревом точного стиля и строгих форм, которым обставлялись дворянские усадьбы, а тем красным деревом в стиле модерн дурного вкуса, который появился в начале века и являлся признаком преуспевания у частнопрактикующих врачей и адвокатов.

И у Ладыги не было никаких записей. Лежала, правда, бумага с подсчетами, но квартирохозяин показал, что квартирант подсчитывал, сколько он должен за свет, за телефон и за домработницу. Домработница тоже оплачивалась на паях. Поехали к Мещаниновой. Она жила на Загородном проспекте, в большом пятиэтажном доме. Квартира была на втором этаже. Рядом с дверью висела старая вывеска: «П. Н. Мещанинов — обувной мастер. Поставщик Двора Его Императорского Величества».