– Мы уже более 5 лет на рынке, за это время отснято более 100 свадебных торжеств, книга отзывов наших клиентов переполнена, и вы можете ознакомиться с ней, как только приедете к нам в офис для заключения контракта.

Затем следовал стандартные для всех молодоженов вопросы: «Когда можно подъехать и посмотреть портфолио свадебных фильмов, чтобы понять стиль режиссёра? А еще хотелось бы обсудить детали съемки, набор оборудования и состав съёмочной группы».

– К сожалению, я нахожусь в отпуске, – я вел клиента по отработанной схеме, – поэтому в офисе практически не появляюсь, но если вы хотите успеть забронировать именно этот день, вы могли бы подъехать ко мне домой, я покажу вам портфолио, и мы обсудим детали.

Обычно торопливым молодожёнам было все равно, где именно просматривать материал и согласовывать детали, они подъезжали в двухкомнатную квартиру, где в наспех оборудованном «офисе» зачем-то стояла кровать, а на стенах висели постеры. На месте я сразу занимал их рассказами о смешных случаях с невестой на последней свадьбе, и все быстро настраивались на рабочее обсуждение деталей съемки будущего незабываемого торжества.

Заказы шли, я был относительно доволен состоянием дел. Проект развивался в соответствии с бизнес-планом: веб-сайт, реклама в специализированных журналах и интернете, участие в wedding show (выставках), раздача визиток на самих свадьбах – все это давало свои плоды. Если попадало два мероприятия в один день, я устраивал торги, и кто предлагал лучшие условия, к тому я и ехал. А ко второму заказчику отправлялся мой коллега, которому я платил 300 долларов за съемку. Затем, до следующей субботы, я день и ночь монтировал свадебные видео двух торжеств. В Канаде индусское и итальянское комьюнити достаточно многочисленны. У этих народов свадьба – особый случай, чтобы показать родственникам и знакомым свой уровень благосостояния, поэтому присутствие видеооператора на торжестве – это как букет невесты. Стопроцентный must have, обязательное условие.

Счастье, казалось, пришло в мою жизнь. Сделка с домом завершилась, и 1 сентября 2016 года я переехал в свое первое жилище. Оно было обставлен старой мебелью, и я со временем планировал ее выкинуть, сделать ремонт, обустроить комнату для Алекса на втором этаже, а также свой кабинет на этаже цокольном – сделать его с окнами и отдельным входом. Цоколь был необустроен, но со временем туда можно было провести коммуникации, покрасить стены и обставить мебелью, мне нравился этот план. Таунхаус сам по себе был небольшим, около 200 квадратных метров (без учета цоколя), с тремя комнатами наверху, большой кухней и жилой комнатой на первом этаже. Светлый и в удачном месте пригорода Монреаля, он чинно занимал свое место в достаточно богатом районе, средняя стоимость домов в котором составляла миллион долларов. Дни шли своим чередом. Я пахал, что было сил, а когда давал себе отдых от постоянного труда за монтажным компьютером, то бродил по магазину Икеа и присматривал мебель – предавался самому приятному в мире занятию. Мама осталась в своей квартире. Ее все устраивало, подруги, магазины – все рядом. Но мы договорились видеться каждые выходные у меня, для нее это типа выезда на дачу на уикенд, хоть какое-то разнообразие.

Возникает вопрос, почему же я не выплачивал проценты по кредитам, подвергая маму телефонным бомбардировкам наглых стервятников-коллекторов? Простой расчет, ничего личного. Я решил взять займов по максимуму и, если повезет, рефинансировать весь долг под меньший (ипотечный) процент под залог дома. Была такая опция во времена кризиса, многие ею пользовались, но для этого надо было иметь дом. Если мой план не сработает, я всегда смогу объявить себя банкротом, но это уж в самом крайнем случае. А вообще меня захватил кураж, и высшей точкой безрассудства стало мое заявление, что отныне Алекс не должен учиться в обычной школе. Он достоен большего!