Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит (1966)

В плотном кругу атакующих он пробил брешь, и Шон рванулся в нее. Лошадь с трудом ступала в вязкой грязи. А тут еще за поводья схватился какой-то зулус, и Шон в упор выстрелил ему в грудь. Зулус закричал.

– Мбежане! – снова крикнул Шон. – Хватайся за стремя!

Разделались и с Фрикки ван Эссеном. Лошадь его упала, и зулусы облепили его как мухи, размахивая окровавленными копьями.

Сидя в седле, Шон наклонился, обхватил Мбежане за пояс и выдернул его из грязи. Тот отчаянно отбивался, но Шон удержал его. Почва под копытами лошади стала тверже, и они прибавили ходу. Но на пути встал еще один зулус с ассегаем наготове. Шон был перед ним совершенно беззащитен: одной рукой он держал негодующе брыкавшегося Мбежане, в другой сжимал незаряженную винтовку. Грязно ругаясь в лицо врагу, Шон направил лошадь прямо на него. Зулус ловко отскочил в сторону и снова бросился в атаку. Острый наконечник чиркнул Шона по голени и вонзился лошади в грудь. Но они все-таки прорвались. Болото осталось позади, и они помчались между деревьями.

Лошадь пронесла его еще одну милю и пала. Рана оказалась слишком глубока. Скакун тяжело рухнул на землю, но Шону удалось вовремя освободить ноги из стремян и спрыгнуть. Тяжело дыша, Шон и Мбежане смотрели на мертвое тело животного.

– В этих сапогах бежать сможешь? – торопливо спросил Мбежане.

– Да.

На нем были легкие сапоги из сыромятной кожи.

– Штаны точно будут мешать.

Мбежане быстро опустился на колени и наконечником копья обрезал обе штанины по колено. Встал и прислушался – нет ли погони. Ничего не было слышно.

– Брось винтовку, она слишком тяжелая. Патронташ и шляпу тоже.

– Как это «брось винтовку»? Я не могу!

– Тогда тащи! – вспыхнул с досадой Мбежане. – Тащи и погибай. Если не бросишь, тебя настигнут еще до полудня.

Шон еще секунду подумал, потом перехватил винтовку за ствол, взмахнул, как топором, и шмякнул о ствол ближайшего дерева. Приклад разлетелся на куски. То, что от нее осталось, Шон забросил в кусты.

– Теперь вперед, – сказал Мбежане.

Шон бросил быстрый взгляд на мертвую лошадь. Увидел прикрепленную кожаными ремнями к седлу овчинную курточку. Пропала куртка, зря Анна столько трудилась над ней, подумал Шон, криво усмехнувшись про себя. И побежал следом за Мбежане.

Первый час дался Шону очень тяжело. С большим трудом ему удавалось не отставать от зулуса. Мышцы тела были напряжены, и скоро закололо в боку. Мбежане заметил это, они остановились на несколько минут, и зулус показал ему, как надо расслабить мышцы, чтобы боль прошла. Потом побежали снова, и теперь Шону стало легче. Прошел еще час, и у Шона открылось второе дыхание.

– Долго бежать до своих? – прохрипел Шон.

– Дня два… не разговаривай, – ответил Мбежане.

Они продолжали бежать, и пейзаж вокруг постепенно менялся. Холмы стали менее круты, не столь изрезаны оврагами и расщелинами, лес поредел, и они наконец оказались среди холмистых лугов, заросших густой травой.

– Похоже, за нами никто не гонится, – проговорил Шон в первый раз за последние полчаса.

– Все может быть, – уклончиво отозвался Мбежане. – Рано еще говорить об этом.

Они бежали бок о бок и в ногу, шлепая подошвами по пропеченной солнцем почве.

– Господи, как хочется пить, – сказал Шон.

– Воды нет, – отозвался Мбежане, – но, когда поднимемся наверх, немного отдохнем.

Оказавшись на вершине, они оглянулись назад. Рубаха Шона промокла от пота, дышал он глубоко, но легко.

– Никто за нами не гонится, – облегченно заметил он. – Теперь можно немного снизить темп.

Мбежане не отвечал. Он тоже много потел, но ни в движениях, ни в посадке головы усталости не замечалось. Свой щит он нес на плече, в другой руке держал копье: наконечник темнел от запекшейся крови. Минут пять он пристально всматривался в проделанный ими путь и вдруг злобно зарычал, куда-то указывая наконечником ассегая: