По зову сердца - Виктория Холт (1985)

И тут я услышала его. Он поднимали по лестнице. Я заглянула в щель. Я слышала, как он что-то бормочет про себя, и едва различала его высокую фигуру. Он слегка пошатывался. Наверное, был сильно пьян.

Я следила, как он постоял в нерешительности на лестнице, потом повернулся и пошел в спальню.

Всего через пять минут, а я все еще напряженно ждала, раздался звук выстрела.

Я знала, откуда он донесся, и с пистолетом в руке бросилась по коридору и открыла дверь спальни.

Дверь на балкон была широко распахнута. Я увидела Фелисити. Она стояла на балконе, схватившись за сломанные перила.

— Фелисити! — закричала я. — Что случилось?

Она попыталась заговорить, но не могла издать ни звука. Покачала головой и показала на балкон.

Я увидела, что сломались еще несколько планок, а передняя часть перил почти полностью отвалилась. Я подошла и посмотрела вниз. На земле внизу был распростерт Уильям Грэнвилл. На некотором расстоянии от него лежал пистолет.

Он лежал неподвижно, как огромная кукла, и в его позе было что-то неестественное.

Я догадалась, что он мертв.

В тот понедельник я не уехала дилижансом. Я осталась в доме с Фелисити. Я увела ее из этой комнаты, полной зловещих воспоминаний, и заставила спать на моей кровати. Та была достаточно широка для двоих, а Фелисити была не в том состоянии, чтобы можно было оставить ее одну.

Она отупела; смотрела прямо перед собой, и взгляд ее был остекленевшим. Я начинала опасаться за ее рассудок.

Последовавшие за этим недели запечатлелись в моей памяти весьма смутно. Люди постоянно приходили и уходили. Тело Уильяма Грэнвилла унесли. У него была прострелена голова.

Из Сиднея приехали представители властей и задавали множество вопросов.

Как он упал? — этот вопрос интересовал их больше всего.

Он оперся на перила, и они поддались.

Я была спокойна. Фелисити не рассказала мне, как это произошло, и я боялась ее об этом спрашивать. Я чувствовала, что она впадет в истерику, и тогда неизвестно что может наговорить. Мой мозг сверлила одна мысль: ее терпению пришел конец, и она выстрелила в него. Я хорошо могла понять это. Я и сама готова была застрелить его. Есть предел, до которого нельзя доводить даже самых кротких людей.

Чего я хотела больше всего — это уехать отсюда. И я хотела забрать с собой Фелисити. Что бы ни произошло, все было уже кончено. Мне хотелось успокоить, утешить Фелисити. Я так хорошо понимала, сколько она выстрадала.

Существовала версия, что вокруг бродили бандиты. История, происшедшая у Пикерингов, обсуждалась во всех подробностях, и разбойники были у всех на уме.

Я сообщила, что покойный незадолго перед случившимся заходил ко мне в комнату и сказал, что ему показалось — он слышал бродяг и подозревал, что это бандиты.

Это было, в общем-то, правдой.

Подтвердили, что после истории с Пикерингами, Грэнвилл действительно постоянно следил, не появятся ли бандиты. Как, впрочем, и все.

А все сочли, что он услышал кого-то чужого снаружи, взял пистолет и вышел на балкон. То, что балкон требовал ремонта, было неоспоримым фактом. Одна планка отсутствовала много месяцев. Так что нетрудно было предположить, как все произошло. Грэнвилл выбежал на балкон с пистолетом, позабыв, что перила прогнили; он оперся на них и, падая, прострелил себе голову. Пистолет выбило из его руки, он был найден в нескольких футах от тела.

Еще одна трагедия в глубинке.

Мне казалось, на родине происшествие было бы расследовано более тщательно. Но здесь жизнь была дешева. Люди были пионерами, первооткрывателями новой страны, и связанный с этим риск был слишком велик. Смерть была не такой уж редкой гостьей в этих местах.

Миссис Мейкен рассказала, как нам всем раздали пистолеты после нападения бандитов на Пикерингов. Мистер Грэнвилл, насколько ей было известно, очень заботился, чтобы женщины не остались без защиты.