По зову сердца - Виктория Холт (1985)

— Клянусь, серьезно. Я немедленно уеду. И заберу с собой Фелисити. Я расскажу ей, что произошло. Думаю, если она будет чувствовать, что ей надо за мной ухаживать, она соберется с силами. И поймет. С ней ведь произошло то же самое. И она ничего не могла поправить. Ведь, к несчастью, она была замужем за этой скотиной. Но я свободно отдамся вам по своей воле… не на импровизированной постели, потому что подвернулась возможность, но потому, что буду желать этого сама, по своей собственной доброй воле.

Милтон ласково поцеловал меня:

— Да, — сказал он. — Продолжай.

— Это ведь ночь, когда говорят правду, верно?

— Да.

— Тогда я объясню. По-моему, я люблю тебя. И хочу быть с тобой. С тобой я счастлива, как ни с кем. Но я действительно была неравнодушна к Реймонду Биллинттону. Он совсем не похож на тебя… он альтруист, почти самоотверженный. Ты не такой.

— Более живой, — ответил он.

— Да, это так. Ты идешь и берешь то, что тебе нужно.

Ты можешь взять меня сейчас, но это будет означать, что ты навеки потерял меня.

— Все будет совсем не так. Я покажу тебе, какую радость мы можем доставить друг другу. Заставлю тебя понять, насколько мы подходим друг другу. Я покажу тебе, что мы можем счастливо прожить вместе целую жизнь.

— Как хорошо ты меня знаешь?

— Я знаю тебя прекрасно. Поэтому и люблю тебя, и знаю, что ты создана для меня.

— А если знаешь, то знаешь и о том, как сильна во мне гордость. Я не подчинюсь тебе. Я отдамся по своей воле или не отдамся вовсе. Понимаешь, я ведь была рядом с Фелисити в том жутком доме, где она страдала каждую ночь. И то, что там случилось, отразилось не только на ней. На мне тоже. И я знала, что когда выйду замуж или полюблю мужчину, то не стану ему подчиняться. Я стану ему ровней. Не позволю, чтобы меня принуждали… как Фелисити. Ты понимаешь?

— Да, — отозвался Милтон, — продолжай.

— По-моему, я хочу быть с тобой больше, чем с кем-либо другим. Но есть ведь Реймонд. И Реймонда я знаю хорошо. Он мягкий и добрый. Я могла бы быть с ним счастлива. Это не было бы так волнующе, как с тобой. Жизнь была бы ровной… ни взлетов… ни падений.

— Что оказалось бы для тебя невероятно скучным.

— Не скучным. Просто приятным… плыть по течению по гладкой воде.

— Даже в самых спокойных морях не избежать шквалов и туманов…

— Да, я знаю, но на Реймонда можно положиться.

— А на меня — нельзя?

— Я никогда не могу быть в этом уверена. Не сомневаюсь, у тебя было много женщин.

— А Реймонд, конечно, само целомудрие. Идеальный рыцарь. Как его там — Галахад? Полагаю, он сидит дома, полируя свой Святой Грааль, и его совершенно не волнует, что с тобой происходит.

Я не могла сдержать смех.

— Это нелепо, — сказала я.

— Сама виновата — нечего было расписывать мне его совершенство в такую ночь.

— И не забудь, — напомнила я, — я приехала сюда с определенной целью. Я хочу найти брата. У меня какое-то необыкновенное чувство, что я раскрою эту тайну.

— Ты все еще думаешь о том незнакомце с Львиного острова.

— Да, — ответила я, — думаю.

— А ему где место?

— Все так странно. Иногда у меня такое ощущение, что я действительно Энн Элис… что она — часть меня. Что она снова жива — во мне.

— Этот человек тебя просто околдовал. Знаешь, мне кажется, он опаснее святого Реймонда.

Я молчала. Неужели это так? Вот я лежу здесь с человеком, одно присутствие которого возбуждает меня, и Энн Элис со мной, вкладывает слова в мои уста… говоря мне, что я должна сохранять себя в чистоте, как она… чтобы, когда придет ей время выйти за Магнуса Перренсена, она пришла к нему такой, какой должна быть невеста. Но Энн Элис умерла. И словно выбрала меня прожить ту жизнь, в которой ей было отказано.

— У тебя бывают странные мысли, — произнес Милтон, целуя меня в лоб.

— Я сказала тебе правду. Ты ведь был любовником Магды Мануэль, да?