Дым - Дэн Вилета (2016)

Во мне растет ярость, пробуждается безумие. Я покидаю мир слов. Дэниел и Стивен из Донегола шагают со мной, между ними — Ренфрю. Мистер Прайс держит лампу. Зеленая плитка, термы Каракаллы. Комната за пределами законов физики. У света здесь нет пламени; прошлое поворачивается к настоящему. Я купаюсь, я кормлюсь. Мой живот раздувается, но руки и ноги слабы.

Порядок!

Он вытягивает меня обратно. Я ловлю его запах, который прилетает со сквозняком, возвращая меня в мир мысли. Он здесь. Не близко, не в этой комнате, в каком-то туннеле далеко отсюда, где канализация встречается с городом. Запах зовет меня наверх; подъем долог. Мой кузен, мое зеркало, моя невеста. Кровавое венчание; если мы будем вместе, я удвоюсь.

Я покидаю подземный лабиринт на четвереньках. Снаружи темно, солнце давно село, бездомные насмехаются надо мной, закрывают лицо руками, когда я прохожу мимо. След свежий; в нем сладость отваги, желания, сомнения. Заканчивается он у полусгоревшего дома: сажа, смешанная с сажей. Я осматриваю лестницу. Он внутри.

Но там же и мать.

Ее дым пахнет особенным образом, сладковато и приторно, как моча больного человека. Виной тому барон. Он глубоко порезал ее, мать показывала мне шрам. Мои пальцы под ее корсетом. Это было соблазнение — напоминание о том, что я вышел из ее лона. Она предала меня, использовала меня, дала мне жизнь. Я ненавижу ее, люблю ее. Что может быть банальнее? Так думает любой сын любой матери. Я перерожден, переделан, стал исчадием ее темных снов. Я — творение собственных рук. Я есмь альфа и омега. Я есмь. К ней я еще не готов.

Жду. Дом то притягивает меня, то отталкивает. Я сижу на корточках у калитки. Все внутри: он, Чарли, Ливия — единоутробная сестра, императрица на день. Он хочет ее. Она хочет…

Мать.

Я боюсь ее.

Но я же застрелил мистера Прайса. Он заменял мне отца; в сердце дыра. Со ста ярдов я смог бы убить и ее. Движение пальца, не нужно смотреть ей в глаза. Сто ярдов. Но оружие осталось у ирландцев.

Я сижу у калитки, смотрю, как в аллее напротив проститутка обслуживает клиентов при помощи рта. Мужчины дымят. Она — нет. Лишь когда очередь доходит до последнего, она заражается общим настроением, обращает его похоть в свой гнев — бледный, серебристо-зеленый. Алхимия. Как гусь, который ест траву и гадит золотом. Она поправляет юбки и убегает. Появляется луна и теряется в облаках. Идет дождь. Я высовываю язык; в каждой капле — сажа. Песок в устрицах. Жемчуг для свиней.

Время.

Я совсем не чувствую времени. Полночи проходит в мгновение ока. Потом дверь наверху открывается, и я прячусь. Мать пересекает двор. Позади нее мужчина, какой-то выродок, он несет мальчика — калеку, пустое место. Две прорехи в ткани дыма. Моя кровь покрывается мурашками и съеживается. Да, именно так, кровь, не кожа. Они спешат, мать и мужчина, быстро уходят в дождь. Я знаю, куда они направляются. Мать. Я же застрелил мистера Прайса. Если бы только у меня было ружье.

Но сначала: внутрь. К нему. Во мне закипает дым, поглощает меня. Ярость. Жажда. Время. Я совсем не чувствую времени. Минута, час — только чтобы сделать первый шаг. Обуздать мой дым. Игра, давай представим, что это игра. Наслаждайся ею. Смакуй, как смакует вино сомелье. Под языком вино горчит.

На верхней ступени: жи́ла его дыма. Старого, запекшегося, приставшего к кирпичной кладке. Я приникаю к ней губами. Вкушаю или целую? Ниже на стене расцветает бутон плесени. Плесень и сажа — цветы Лондона. Надо бы поместить их на городской герб. Дверь на моем пути заперта. Я стою и принюхиваюсь. Время? Совсем его не понимаю.

Порядок!