Дым - Дэн Вилета (2016)

Чарли больше не в силах видеть его. Он отворачивается и идет к друзьям. На секунду устанавливается тишина. Все, что толкало их к действию, получило свое разрешение. Мальчик жив, Грендель безоружен, заговор Себастьяна предотвращен. Но вдруг, как насмешка над их торжеством, раздается непонятный звук, что-то вроде негромкого мяуканья. Чарли не сразу понимает, что он исходит от леди Нэйлор и означает крайнее отчаяние.

— Что с ней? В нее попала пуля?

— По-моему, нет.

— А откуда кровь?

— От порезов на лице и руках. Пуля разбила бутылку, как мне кажется. Ту большую бутыль с сажей, которая стояла на столе. Под ее левым глазом рана, но не очень глубокая.

— Тогда почему она в таком состоянии?

Дело в том, что леди Нэйлор потеряла рассудок от боли. Она переворачивается на живот и ползет по полу, покрытому осколками и грязью. Сначала Чарли думает, что она хочет добраться до сына, повредившись в уме от его смерти. Но она ни разу не посмотрела в ту сторону, где Томас продолжает тормошить труп. Взгляд ее не отрывается от пола, руки подбирают осколки и соскребают сажу, собравшуюся в лужицы. Левая половина лица превратилась в лоскутья, кусок кожи над скулой срезан, оттуда струится кровь, другие участки стремительно отекают. Чарли подходит к баронессе и прекращает ее бессмысленные движения, сжав оба запястья женщины.

— Вы ранены?

— Все потеряно, — в ответ шепчет она. Ее губы бледны, того же цвета, что и зубы. От этого Чарли трудно сосредоточиться на ее словах. — Разлилось. Это плохо. Нам и так едва хватило бы.

Чарли пытается поднять баронессу, та вскрикивает от острой боли. Тогда он опускает ее, переворачивает на спину, кладет ее голову себе на колени.

— У вас что-то с ногой? — спрашивает он, разглядывая ее неподвижные конечности. — Пуля попала вам в ногу?

Леди Нэйлор мотает головой:

— Испугалась. Поскользнулась. Сломала тазобедренный сустав. Или бедренную кость.

Чарли кивает и показывает себе за спину.

— Это был директор Траут и его подручный. И Джулиус с ними. Ваш сын мертв, леди Нэйлор. Сожалею.

Баронесса как будто не слышит его, мелко дрожа, и снова начинает бормотать себе под нос:

— Все потеряно. Имперский галлон! Но половину стащил Джулиус. Половину! Едва достаточно. А теперь и это разлилось. Бесполезно. Потеряно, потеряно, потеряно.

Чарли смотрит на нее, стараясь найти смысл в обрывочных восклицаниях. Ливия садится рядом с ним и перекладывает голову матери на свои колени. Она принесла бутылку и бокал, которые уцелели, стоя на столике у кресла, и налила для баронессы немного портвейна. Пока леди Нэйлор пьет жадными, частыми глотками, Чарли отодвигается, встает и, поглощенный новой мыслью, изучает стол и комнату.

Должно быть, пуля попала в сосуд. А может, это была не пуля, а дробь, дюжина свинцовых капель, разорвавших стекло. От бутыли осталось лишь круглое донышко толщиной с палец. Вокруг него скатерть почернела от сажи, но большая ее часть, по-видимому, брызнула черным фонтаном и впиталась в пористый, осклизлый пол. А дробины, пролетевшие мимо стола, изрешетили металлический ящик, из которого выползает кабель, питающий лампочки под потолком. В остальном рабочий стол сохранил прежний вид, особенно дальний его край, где стоит стул, к которому был привязан Маугли. Рядом со стулом — ведро с чистой водой, через его край перекинута сложенная мокрая тряпочка. Очевидно, ею утирали пылающего жаром ребенка. Продолжая вынашивать свою мысль, Чарли отдает Ливии тряпку, выливает воду из ведра на пол и идет к ближайшему фильтрационному бассейну.