Жнецы - Джон Коннолли (2008)

Поли полез в кабину и первым делом тщательно вымел из нее стекла, после чего включил зажигание и с минуту чутко ждал, пока не убедился, что с мотором все в порядке. Тони стоял рядом с Джеки. Уиллис все еще дышал, но лишь чуть-чуть. Тони посмотрел на него сверху вниз, и у Джеки мелькнула мысль, не думает ли он довершить начатое.

– Ты как думаешь, – осторожно спросил Тони, – Паркер не станет на нас сердиться?

Паркера братья обожали и очень боялись его чем-нибудь расстроить.

– Думаю, что нет, – ответил Паркер. – Он, наверное, вряд ли даже удивится.

Тони прояснел взором. Тело Хардинга братцы шутя закинули в кузов пикапа, затем найденным в кабине обрезком шнура связали Уиллису руки и ноги и уложили, бесчувственного, рядом с неживым напарником. Затем Джеки загнал пикап в лес и оставил там, чтобы его не увидели с дороги.

– Интересно, эти парни меж собой были не родственники? – спросил Поли у брата, пока они дожидались возвращения Джеки. – Я так подумал, они типа братья.

– Может, – пожал плечищами Тони. – Братаны или побратимы.

– Жалко, что такие козлы, – вздохнул Поли.

– Это точно, – кивнул Тони. – Жалко.

На приборной доске пикапа лежала рация. Как раз когда Гарнер заканчивал прятать пикап в лесу, она ожила.

– Уиллис, – прорвался сквозь шипение статики жестяной голос. – Уиллис, как слышно? Прием.

Джеки вначале застыл, но потом решил: а отчего бы нет? В фильмах он не раз видел, как герои вызнают планы плохих парней, прикидываясь их сообщниками. Почему бы, пользуясь случаем, не попробовать то же самое.

– Уиллис слушает. Прием.

Снова голос в рации возник только после паузы.

– Уиллис?

– Да, это я. Прием.

– Кто это?

Вот черт. Тут тебе не кино – тут все позаковыристей. Хорошо бы вовремя успеть смотать удочки.

– Извините, – брякнул Гарнер. – Ошибся номером.

После этого сказать было уже нечего. Джеки отбросил рацию и заспешил обратно к братьям. А те в удивлении смотрели, как Гарнер бежит из леса бегом.

– Валим отсюда, – запыхавшись, бросил он. – К ним подмога катит.

Глава 21

Они не погибли.

Это первое, что понял Ангел, едва добежав до деревьев: они все еще живы. Бег через пространство между амбаром и лесом был одним из жутчайших ощущений всей его жизни. Все это время Ангел напряженно ждал… Еще вот-вот, и последует жесткий толчок; миг, когда тело словно взбрыкивает под первым попаданием; все равно что жесткий удар закаленного бойца, вслед за которым вспышка опаляющей боли и… что? Что затем? Смерть, мгновенная или медленная. Может быть, еще одна рана, и вот Луис волочит тебя по сырой траве, а ты весь скользкий от крови, и вместе с остающимся темным следом из тебя вытекает жизнь. И никаких шансов больше нет, ты просто умрешь здесь, а может, и Луис поляжет рядом… Так, что ли?

И Ангел бежал, мчался во весь дух, перебарывая инстинкт сжаться, сделаться как можно меньше, понимая, что сделать это – значит замедлиться. Выбор невелик: быть меньше или быстрее. В итоге Ангел сделал ставку на скорость. Напрягался каждый мускул. В мучительном ожидании пуль, что неизбежно должны просвистеть, лицо исказилось. Ангел знал, что попадание произойдет быстрее, чем заслышится звук выстрела, и тишина, прерываемая судорожным, навзрыд дыханием и шумом бегущих ног, утешения не привносила.