Жнецы - Джон Коннолли (2008)

Вустер не пошевелился, и ладошка зависла в воздухе аккуратной лодочкой, пока Гэбриел ее не убрал. Язви тебя в душу, старый. И тебя, Вэлланс, и всю эту вашу манерность. Штырь вам всем в дышло.

– Так вы не ответили на мой вопрос, – кое-как совладав с собой, произнес Вустер.

– Я здесь в качестве гостя специального агента Вэлланса.

– Вы из госчиновников?

– Да, я оказываю услуги правительству.

С такими надо держать ухо востро, Вустер это знал. Ему хватало соображения понимать, что за этими словами кроется. До него вдруг разом дошло, что он словно стоит на минном поле, конфигурации которого совершенно не знает. Несмотря на злость, донимать Гэбриела вопросами глупо, да к тому же и небезопасно. Вустера связали, как борова, приготовленного для нанизывания на вертел. Кому-то остается только вставить ему в задницу острие и пронзить тушу до самого горла, а этого необходимо любой ценой избежать, пусть даже ценой отказа от мальчишки.

Шериф сел на свой крутящийся стул и раскрыл папку, непонятно даже какую и с какими записями.

– Забирайте, – буркнул он, не поднимая глаз. – Он ваш, со всеми потрохами.

– Благодарю вас, шериф, – сказал Гэбриел. – Еще раз извиняюсь за причиненные неудобства, если таковые были.

Вустер на него даже не взглянул. Он слышал, как гости выходят из кабинета, как за ними тихо закрывается дверь.

Шериф Вустер. Крупная рыба. Что ж, ему только что продемонстрировали его истинное положение. На самом деле был он мелкой рыбешкой в утлом пруду, которая неведомо как заплыла на глубину, а там перед ней вдруг возьми и обнажи свои зубы щука. Точнее, акула.

Шериф вперился в закрытую дверь, снова представляя за ней стену, а за ней комнату наблюдения и паренька в допросной. Только теперь на паренька смотрел не Вустер, а Гэбриел. Акулы. Глубины. Неведомые чудовища, змеисто сплетающие и расплетающие на дне свои щупальца. Смотрящий на мальчика Гэбриел и смотрящий на Гэбриела мальчик. И вот они оба сливаются воедино, становясь единым организмом, и тот плавно истаивает, теряется из виду где-то в неоглядной темно-кровавой пучине.

Глава 5

Голова у Уилли Брю раскалывалась, суля день, полный мучений.

Проснулся он с жутким сушняком, смутно соображая, что, хотя и провалялся всю ночь как бревно (все тело затекло), выспаться не выспался. Может, боги все же улыбнутся благосклонно и хмарь за день понемногу сойдет. Но увы: к прибытию в автомастерскую голова уже начала тяжко пульсировать. К полудню Уилли весь покрылся липкой испариной, да к тому же стало подташнивать. Короче, токсикоз по полной программе. Скорее бы минул день, чтобы добраться до дома, хлопнуть чего-нибудь холодненького и рухнуть в постель, а наутро встать если и с тремором, то уже легким, с головой сравнительно ясной, ну и, понятно, с чувством глубокого всеобъемлющего раскаяния (оно всегда пробирало Уилли по факту протрезвления).

Такое с ним происходило с той самой поры, как он завязал с крепким алкоголем. В добрые старые лихие времена Брю, бывало, запросто мог приговорить бутылку самого забористого пойла, а наутро все равно был как огурчик. А вот теперь нечасто употреблял даже пиво, да и то в умеренных дозах, потому как от него поутру еще муторней, чем от вискаря. Ну да ладно, куда деваться: не каждый же день человеку исполняется шестьдесят. Да и друзья бы не поняли, если б Уилли не устроил по этому поводу гульбище, так что всё, если вдуматься, в порядке вещей. Просто теперь приходится расплачиваться за семь часов безудержного пития. О-хо-хо, грехи наши тяжкие.