Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник) - Николас Блейк (1936)

– Любой из тех, кто хоть сколько-нибудь близко знал О’Брайана, подтвердит, что уж чего-чего, а покушения на собственную жизнь от него можно было ожидать в последнюю очередь. Даже мой малый опыт знакомства с ним в этом убеждает. Это был удивительный человек – да, можно сказать, эксцентричный, но неуравновешенным его не назовешь. Физического мужества покончить с собой ему бы хватило, это я признаю; но он обладал не меньшим моральным мужеством, и оно бы удержало его от такого поступка. Я не верю, что ему бы не хватило решимости отнять чужую жизнь; мы знаем, что в воздухе он был беспощаден, и я вполне могу представить себе, что он способен хладнокровно убить человека, если только есть достаточный для того мотив – из мести, допустим. Чтобы пройти через все то, через что прошел он, надо обладать незаурядной волей к жизни, и вы хотите заставить меня поверить, будто человек, ею наделенный, способен спокойно зайти за угол и пустить себе пулю в лоб?

– Не так уж спокойно, сэр. Кое-кто утверждает, что в свою последнюю ночь он казался вымотанным и возбужденным.

В очках у Найджела сверкнул отблеск, он порывисто вскинул руку, в которой все еще была зажата вилка с сосиской:

– И что это доказывает? Напротив, если бы О‘Брайан собирался покончить с собой, он должен был выглядеть рассеянным, замкнутым, со стиснутыми зубами, чтобы случайно не выдать полыхающих в груди чувств. Но ведь ничего подобного не было. Он вел себя ровно и приветливо. Был в хорошем настроении, ни малейших признаков истерии. Скрытое волнение и вдобавок некая жертвенность во взгляде – вот чего можно ожидать от едва ли не безрассудно храброго человека, идущего в бой. Именно это имело место. Срок предъявленного ему ультиматума истекал в полночь. К сожалению, на сей раз О’Брайан недооценил противника.

Бликли почесал колено. Ему не хотелось сознаваться, что последние аргументы Найджела во многом выбили у него почву из-под ног. Все же он предпринял отчаянную попытку восстановить утраченное равновесие.

– Может, вы и правы, сэр. Но вспомните, автор писем говорил что-то такое насчет того, чтобы О’Брайан не лишил его радости мести, совершив самоубийство. Но кажется, это-то мистер О’Брайан и сделал.

– Хорошая мысль, Бликли. Да, у О’Брайана могло бы хватить чувства юмора, чтобы таким образом поломать планы огнедышащего мистера Икс. Но я в это не верю. К тому же неужели вы не понимаете, что, скорее всего, Икс нарочно приписал эту фразу насчет самоубийства; в его планы входило совершить убийство под видом самоубийства, а мы, наивные создания, должны были в это поверить.

– Все это очень остроумно, мистер Стрейнджуэйс, – упрямо гнул свое Бликли, – да только, если будет позволено так выразиться, высосано из пальца. Никаких доказательств, сэр.

Найджел вскочил, подошел к сейфу, поставил на него чашку с кофе и принялся размахивать ложкой прямо перед носом у суперинтенданта.

– Ладно, пусть так, но что вы скажете на это? Если О’Брайан собирался покончить с собой, зачем, зачем, зачем он просил меня приехать и помочь ему остановить потенциального убийцу? Если хочешь свести счеты с жизнью, зачем беспокоиться и мешать тому, кто готов поработать за тебя?

Этот аргумент впечатлил Бликли.

– Да, сэр, тут есть над чем пораскинуть мозгами. Но разве не может быть так, что он все же собирался покончить с собой, но не хотел, чтобы тот, кто ему угрожал, увильнул бы от наказания?

– На мой взгляд, это маловероятно. А зачем весь этот театр с пистолетом на поясе и якобы ночевкой в доме… ах да, совсем забыл. – И Найджел рассказал суперинтенданту о придуманной О’Брайаном уловке со спальней для отвода глаз. – Ну и скажите мне, во имя Баха, Бетховена и Брамса, зачем хлопотать, зачем принимать такие меры предосторожности против смерти, если ее-то, смерти, как раз и жаждешь?