Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник) - Николас Блейк (1936)

– Назначить свидание мужику ночью, в укромном месте – весьма экстравагантный способ рассеять его подозрения. Получая подобные письма, О’Брайан должен был постоянно пребывать qui vive[62], и, если автором их был Кавендиш, он не мог этого не понимать. Впрочем, если вам кажется, что Кавендиш способен составить план, краеугольным камнем которого было выхватить заряженный пистолет из рук опасного противника, я поднимаю руки.

– Мне не вполне нравится, Найджел, твоя манера изъясняться, но пока твои рассуждения вполне логичны.

– Вот и хорошо. Далее – снотворное. Блаунт прав, заключив, что Кавендиш должен был появиться у себя в спальне незадолго до того, как Джорджия пришла за лекарством; прав он и в том, что это подтверждает версию его появления в садовом домике. Можно, наконец, предположить, что он подсыпал снотворного Беллами. Но я-то ему зачем понадобился? Откуда ему знать, что от меня может исходить угроза? Мое имя никогда не появлялось в газетах даже в связи с делами, которые я же и расследовал. И лишь самые близкие друзья осведомлены, чем я занимаюсь.

– И все же ему это могло стать известно, – возразил Филипп. – Копаясь в грязи, трудно рассчитывать, что об этом никто не узнает.

– Да брось, Филипп, не придирайся. Ладно, оставим это и обратимся к орешку, раскусить который гораздо труднее, хотя Нотт-Сломан был уверен в ином. Блаунт предположил, что Кавендиш принес с собой отравленный орех на тот случай, если не сработает его первоначальный план. Но у О’Брайана не было привычки грызть орехи. А если Кавендиш использовал скорлупу просто как некое вместилище, то на черта ему понадобилось истончать ее настолько, что она запросто могла расколоться в кармане? Мне сразу стало ясно, что орех не мог предназначаться О’Брайану. В таком случае кому – Нотт-Сломану? Но если Кавендиш хотел избавиться от него, ибо тот шантажировал его убийством О’Брайана, вряд ли бы он стал заготавливать орех загодя, просто на тот крайне маловероятный случай, что кто-то повесит убийство на него и использует потом в качестве повода к шантажу. Отсюда следует, что яд у Кавендиша всегда был под рукой, а скорлупу он им начинил уже после того, как Нотт-Сломан пригрозил донести на него в полицию. Мы с Блаунтом сошлись в том, что сделать это в Дауэр-Хаусе, куда набилось полно полицейских, не так-то просто. К тому же, если Кавендиш намеревался расправиться с Нотт-Сломаном, чтобы не дать тому разоблачить себя, зачем прибегать к такому ненадежному способу? Ведь Кавендиш никак не мог быть уверен в том, что Нотт-Сломан вытащит из кармана именно этот орех до того, как поделится с властями имеющейся у него информацией. При таких обстоятельствах единственно возможное объяснение могло бы состоять в следующем: Кавендиш решил избавиться от Нотт-Сломана, потому что тот шантажировал его чем-то связанным с Лючией. Теоретически это не исключено. Но психологически, как я уже показал, Кавендиш на роль убийцы О’Брайана не годится. Выходит, в нашей маленькой веселой компании было двое убийц – «ты в своем уголке, я в своем», как поется в песенке, – и действовали они независимо друг от друга. Вот этого я никак не мог увязать.

– Но тебе это удалось, – уважительно изрек Филипп Старлинг.