Сорвиголова: Человек без страха - Пол Крилли (2017)

Мэтт с усмешкой пожимает плечами.

– Как раз плюнуть.

Бен смеется и поднимает бутылку пива:

– За поимку плохишей!

Мэтт поднимает свою:

– За поимку плохишей.

Глава 23

Вчера

Сразу от Бена Мэтт идет в спортзал. За последние три недели не проходило и дня, чтобы Микки не расспрашивала его, как продвигается работа Фогги над делом о выселении. Новостей у Мэтта нет, и он чувствует, что девочка сильно злится и близка к разочарованию.

– Микки, такие дела тянутся долго, – сказал он ей несколько дней назад.

– Как долго? – спросила она.

– Ну… несколько месяцев. Иногда даже несколько лет.

– Что? Несколько лет? Мы не можем столько ждать! Мэтт, этот урод все снесет до окончания процесса, и моя семья так и останется в ночлежке!

– Он не имеет права.

– А кто ему запретит? Он же плевать на закон хотел. Ты же обещал мне помочь!

– Я стараюсь. Но нам, в отличие от него, приходится все делать по закону.

– То есть вы ничего не можете сделать?

– Этого я не говорил. Я…

– Хватит!

– Микки…

– Я сказала, хватит! Давно стоило понять, что помощи от тебя не дождешься.

С того дня они не виделись. Мэтт не ходил в зал, желая дать ей время остыть и все осмыслить без постороннего вмешательства. А вот теперь ему есть что рассказать, пусть и не во всех подробностях. Он входит в мрачный зал и слышит удары кулаков о боксерскую грушу.

– Микки?

Удары не прекращаются.

– Послушай, я понимаю, что ты сердишься…

– Ничего ты не понимаешь, слепой хрен.

Мэтт хмурится.

– Микки, не надо грубить.

– Микки, не надо грубить, – передразнивает она.

– Я хочу тебе помочь…

– Так помогай! Сделай так, чтобы этого Дрекселя арестовали! Верни мне мой дом!

– Этим я и занимаюсь. Послушай… не знаю, насколько это важно, но у нас есть кое-какие подвижки. – Мэтт делает паузу, выверяя слова и не желая рассказывать лишнего. – Может, и не понадобятся месяцы. Может, и недели не понадобятся.

Удары прекращаются. Микки спрыгивает с ринга и подходит к Мэтту.

– Что это значит? – спрашивает она, тяжело дыша – то ли от усталости, то ли от волнения.

Мэтт понимает, что она обязательно потребует объяснений. Вот он дурак. Не нужно было ничего говорить.

– Что это значит? – настойчиво повторяет Микки.

– Я… встретил одного журналиста, который нашел кое-какие улики…

– Что за улики? Против домовладельца? Его арестуют? Мы сможем вернуться…

– Постой, постой! – Мэтт жестом показывает девочке успокоиться, по-прежнему не зная, что сто́ит ей рассказывать, а что нет.

– Эй! – восклицает она. – Не делай такое лицо, Мэтт Мёрдок! Теперь не отвертишься! Выкладывай.

– Я…

– Выкладывай! Я должна знать, что происходит!

Мэтт вздыхает. Она права. Она должна знать все.

Поэтому он рассказывает ей абсолютно обо всем, что они с Беном выяснили. Об убийствах, о флэшке, об аукционе. Одна часть его подсказывает, что он поступает безответственно, но другая часть возражает. Это непосредственным образом касается Микки. Речь идет о ее доме, о ее семье. Не ему решать, что она должна знать, а что нет.

Черт побери, когда-то ведь и он сам не мог уснуть ночами, думая о том, что было бы, если бы он знал о планах своего отца. Возможно, у него не вышло бы убедить отца повиноваться Риголетто, но дело даже не в этом. Он всегда чувствовал, что его предали, даже понимая, что на самом деле отец его защищал. Он хотел все знать, хотел, чтобы отец с ним поделился. Доверился ему. Теперь он понимает, что Микки чувствует то же самое.

Когда Мэтт заканчивает рассказ, Микки никак не реагирует. Просто отходит в сторону.

– Микки?

– Значит, вы собираетесь отправиться на этот аукцион и каким-то образом выкрасть флэшку?

– Ага.

– Думаешь, это поможет мне вернуться домой?