Неприятная профессия Джонатана Хога - Роберт Хайнлайн (1969)

– Вовсе нет. Просто мне кажется, что за эту сумму не стоит рисковать головой или душевным здоровьем. Послушай, Тедди, кто-то пытается нас подставить, и, прежде чем мы зайдем слишком далеко, я хотела бы знать почему.

– Вот и я тоже хочу понять почему! Именно поэтому я и не хочу бросать это дело. Черт побери, терпеть не могу дурацких розыгрышей.

– И что ты собираешься сказать мистеру Хогу?

Он взъерошил волосы, что, впрочем, ничего не изменило, поскольку они и так были взъерошены.

– Сам не знаю. А может, ты с ним поговоришь? Попросишь немного подождать.

– Отличная идея! Просто великолепная! Я скажу ему, будто ты сломал ногу, но уже завтра будешь в полном порядке.

– Не надо так, Синтия. Ты же прекрасно знаешь, что сумеешь с ним справиться.

– Ладно уж, так и быть. Но ты должен пообещать мне одну вещь, Тедди.

– Что пообещать?

– Что пока мы занимаемся этим делом, мы все делаем вместе.

– Мы вроде и так всегда работаем вместе.

– Нет, я серьезно. Я хочу, чтобы ты все время был у меня на глазах.

– Но послушай, Син, это может оказаться не слишком практичным.

– Обещай.

– Ладно, ладно. Обещаю.

– Так-то лучше. – Она расслабилась и теперь выглядела едва ли не счастливой. – А не лучше ли нам теперь вернуться в офис?

– К черту офис. Давай-ка устроим себе отдых и смотаемся в кинишко.

– Согласна, Умник. – Она взяла свои перчатки и сумочку.

Кино не слишком развлекло их, хотя они выбрали вестерн, большим поклонником которых был Рэндалл. Но главный герой показался таким же гнусным, как и главный злодей, а таинственные всадники в масках – чересчур зловещими. К тому же перед глазами его неотступно стоял тринадцатый этаж здания «Акме», длинная стеклянная перегородка, за которой трудились ювелиры и сухощавый коротышка – управляющий фирмы «Детеридж и Ко». Проклятье… неужели человека можно так загипнотизировать, чтобы он поверил, что видит все в таких деталях?

Синтия вообще почти не смотрела на экран. Она разглядывала сидящих вокруг людей. Если у них такие выражения лиц, когда они развлекаются, то как же они выглядят, когда несчастны? За редким исключением лица зрителей казались равнодушно-терпеливыми. В основном она видела на лицах недовольство, мрачные признаки физического страдания, несчастное одиночество, разочарованность и тупую злобу, зато веселые лица попадались крайне редко. Даже Тедди, чье бесшабашное веселье являлось одним из его главных достоинств, казался мрачным… впрочем, было понятно почему. Интересно, а почему же были так несчастны лица остальных?

Синтии вспомнилось виденное когда-то полотно под названием «Подземка». На нем была изображена толпа, вываливающаяся из вагона подземки, а ей навстречу ломится встречная толпа, рвущаяся внутрь. И те и другие явно спешили, и все же было видно, что происходящее не доставляет им ни малейшего удовольствия. В картине как таковой ничего красивого не было, ясно было, что единственной целью художника была жестокая критика образа жизни.

Она даже обрадовалась, когда фильм наконец кончился и они наконец оказались в объятиях относительной свободы улицы. Рэндалл поймал такси, и они поехали домой.

– Тедди…

– Что?

– Ты не обратил внимания на лица людей в зале?

– Да нет, не очень. А в чем дело?

– Все они выглядели так, словно никогда в жизни не радовались.

– Может, так оно и есть.

– Но почему? Вот смотри – у нас же бывают радости, правда?

– Ну еще бы!

– Мы постоянно радуемся. Даже когда мы разорялись и снова пытались начать бизнес, мы веселились. Мы отправлялись в постель с улыбкой и просыпались счастливыми. И так до сих пор. Так в чем же ответ?

Тут он в первый раз с момента начала поисков тринадцатого этажа улыбнулся и ущипнул ее.

– Радость – это жить с тобой, малышка.