Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

Лоло вылезает на очередную столовую гору и смотрит вниз, на знакомый ландшафт выпотрошенного города, изогнутые улицы и тупики городских районов безмолвствуют под ярким солнцем. На самом краю пустого города обступили заросшее побуревшими травами поле для гольфа маленькие одноакровые ранчо и шикарные дома по пять тысяч квадратных футов. Противопесчаные ловушки уже даже не видны.

Когда Калифорния впервые объявила свои права на реку, никто не обратил на это внимания. Пара деревушек стала выпрашивать воду. Дураки-приезжие с ущербными водяными правами перестали пасти лошадей. И все. Через несколько лет люди стали принимать душ очень торопливо. Еще через несколько лет – раз в неделю. Потом стали применять ведра. И к тому времени уже перестали шутить, что «дело жаркое», потому что совершенно не важно стало, насколько оно «жарко». Проблема состояла в том, что по реке в Калифорнию должно было приходить 4,4 миллиона акрофутов воды. Вода была, но она вдруг стала неприкосновенной.

Полагалось просто стоять, как тупые мартышки, и смотреть, как поток несется мимо.

– Лоло?

Голос застает его врасплох. Мэгги дергается, стонет и бросается к краю столовой горы, пока Лоло не удается подчинить ее себе. Оббитые копыта верблюдицы взметают пыль; Лоло нашаривает ружье в чехле на боку Мэгги, заставляет ее повернуться, наполовину вытащив оружие, едва удерживаясь в седле и ругаясь.

Из чащи можжевельника глядит знакомое лицо.

– Черт тебя побери! – Лоло бросает ружье обратно в чехол. – Господи, Трэвис, ты меня до чертиков напугал.

Трэвис с широкой ухмылкой поднимается среди серебристых лохмотьев можжевеловой коры, одной рукой поддерживая за серую ковбойскую шляпу, а другой – повод. Он выводит мула из зарослей.

– Не ждал?

– Я же мог тебя пристрелить!

– А вот не нервничай зря! Тут никого нет, кроме нас, водяных клещей.

– Я тоже так думал в прошлый раз, когда на шопинг ездил. У меня с собой был новый сервиз для Анни, и я его грохнул к чертям, когда напоролся на ультралайт, припаркованный посреди главной улицы.

– Метамфетаминовые флайеры?

– Да кто его знает. Я не стал задерживаться, чтобы спросить.

– Черт! Наверняка они тебя ожидали видеть не больше, чем ты их.

– Чуть меня не убили.

– Я так понимаю, что не убили.

Лоло качает головой и снова ругается, на сей раз беззлобно. Хоть его и застали врасплох, он рад встрече с Трэвисом. Страна пустынная, одинокая, и Лоло достаточно давно в дороге, чтобы заметить, что Мэгги не больно-то хорошая собеседница.

Они с Трэвисом обмениваются ритуальными глотками воды из фляжек и вместе ставят лагерь. Рассказывают друг другу байки про Бюро рекламаций и уходят от темы, где кто корчевал тамариск, любуются видом опустевшего города внизу, извитыми его улицами и тихими домами, сверкающей нетронутой рекой.

И лишь когда солнце уже садится и они заканчивают жарить сороку, Лоло затрагивает тему, которая вертится у него на языке с самой минуты, как он увидел среди ветвей вычерненное солнцем лицо Трэвиса. Это против этикета, но он не в силах с собой справиться. Выковыривая из зубов кусок сорочьего мяса, он говорит:

– Я думал, ты ниже по реке промышляешь.