Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

Лалджи осмотрелся. Неподалеку город уже уступал свои права полям, его дни были сочтены. Очень скоро дома окончательно превратятся в руины, которые покроет идеальное зеленое одеяло «сойпро». И история пригорода, нелепая, недолговечная, погибнет, поглощенная торжествующим маршем энергии. Небольшая потеря с сегодняшней точки зрения, но какая-то часть Лалджи сжималась, когда он думал о том, как время стирает все следы. Он слишком часто вспоминал Индию своего детства, чтобы получать удовольствие от исчезновения чего бы то ни было. По пыльным ступенькам Лалджи спустился обратно к Крео.

– Видел кого-нибудь? – спросил Крео.

Лалджи покачал головой. Крео нахмурился и выстрелил в чешира – промах. Он был прекрасным стрелком, но попасть в почти невидимых зверьков удавалось нечасто. Крео снова зарядил ружье.

– Здесь удивительно много чеширов, – заметил он.

– Их некому уничтожать.

– Мне следует собрать их шкуры и забрать в Новый Орлеан.

– Только не на моей лодке.

Теперь чеширы убегали, сообразив, насколько опасен их противник. Крео прицелился и выстрелил в мерцающий свет, метнувшийся вдоль противоположной стороны улицы.

Лалджи самодовольно усмехнулся:

– Тебе никогда в них не попасть.

– А ты посмотри. – Крео тщательно прицелился.

На них упала тень.

– Не стреляйте.

Крео резко развернул пружинное ружье.

Лалджи махнул рукой Крео.

– Стой! Это он!

Они увидели худого старика с поредевшими седыми волосами некогда каштанового цвета. Тяжелую челюсть скрывала густая седая щетина. Он был одет в грязный рваный мешок из пеньки, но в умных ввалившихся глазах Лалджи увидел свет знания и вспомнил о давно забытом отшельнике, перепачканном пеплом и в лохмотьях, с глазами, полными мудрости. Лалджи постарался отбросить эти воспоминания. Стоявший перед ним не был святым. Такой же человек, как и все, к тому же потрошитель генов.

Крео прицелился в далекого чешира.

– На юге я получу хорошие деньги за каждого убитого котика, – заявил он.

– Здесь ты ничего не получишь, – сказал старик.

– Да, но они вредители.

– Не их вина, что мы сделали их настолько совершенными. – Старик неуверенно улыбнулся, словно пробовал, как у него это получается. – Пожалуйста. – Он присел на корточки рядом с Крео. – Не стреляйте.

Лалджи положил руку на пружинное ружье Крео.

– Оставь чеширов в покое.

Крео нахмурился, но опустил ружье.

– Я Чарльз Боумен, – сказал калорийщик и выжидательно посмотрел на них, словно ждал узнавания. – Я готов. Мы можем уходить.

Лалджи не сомневался, что Гита мертва.

Временами он делал вид, что это не так, и представлял, что она живет другой жизнью после его ухода.

Однако он совершенно точно знал, что она умерла.

И втайне мучился. Она являлась частью его жизни, которая липла к нему, как собачье дерьмо к ботинкам, и делала ничтожным в собственных глазах. Нечто подобное с ним произошло после того, как он без всякой причины швырнул камень в голову мальчишки, чтобы убедиться, что может так поступить; или когда вырывал из земли зерна и поедал их одно за другим, слишком голодный, чтобы с кем-нибудь поделиться. А потом появилась Гита. Постоянная, верная Гита. И то, что он покинул ее, вместо того чтобы жить рядом с калориями… Она стояла в доках и махала ему рукой, когда он поставил парус, именно она заплатила за его проезд.