Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

– А, вот вы о чем. – Он наклонился и сорвал помидор. – Японский долгоносик с измененными генами, или завиток 111-б, или, быть может, бактерия цибискоза? – Он откусил кусок от помидора, и сок потек по заросшей седой щетиной щеке. – На сотни миль вокруг нет ничего подобного. Это островок в океане «сойпро» и «хайгро». И серьезный барьер к тому же. – Он задумчиво оглядел сад и снова откусил кусочек помидора. – Конечно, теперь, когда вы сюда пришли, лишь немногие из растений выживут. – Он кивнул на Лалджи и Крео. – Вы принесли с собой инфекцию, а многие из чудом уцелевших растений могут существовать только в изоляции. – Он сорвал еще один помидор и протянул Лалджи. – Попробуйте.

Лалджи внимательно посмотрел на блестящую красную кожу, впился в помидор зубами и ощутил его сладость и кислоту. Усмехнувшись, он протянул помидор Крео, тот попробовал и скорчил гримасу отвращения:

– Предпочитаю «сойпро».

И вернул помидор Лалджи, который быстро и жадно его доел.

Боумен улыбнулся, глядя на работающего челюстями Лалджи.

– Вы достаточно стары, чтобы помнить вкус настоящей еды. Перед уходом можете захватить с собой сколько пожелаете. Все равно они умрут.

Он повернулся и зашагал дальше, решительно раздвигая руками сухие стебли пшеницы.

За садом находились развалины дома. Казалось, его опрокинул мегадонт, протаранив стены, которые рухнули, не выдержав натиска. Упавшая крыша уродливо накренилась с одной стороны, и там скопилась большая лужа дождевой воды. Рядом была выкопана канава для стока в пруд.

Боумен обошел пруд по берегу и стал спускаться по ступенькам, ведущим в подвал. К тому моменту, когда Лалджи и Крео к нему присоединились, он включил тусклый фонарь. Боумен провел лучом, нашел лампу и зажег ее спичкой. Фитилек горел на растительном масле.

Лалджи оглядел подвал. Он оказался небольшим и сырым. На разбитом бетонном полу лежала пара тюфяков. В углу стоял компьютер, футляр из потертого красного дерева поблескивал в слабом свете лампы. Рядом находилась кухня, на полках стояли кувшины с зерном, с потолка свисали мешки с продовольствием – защита от грызунов.

Старик показал на мешок, который лежал на полу.

– Вот мой багаж.

– А как насчет компьютера? – спросил Лалджи.

Боумен нахмурился, глядя на древнее устройство.

– Он мне не нужен.

– Но он довольно ценный.

– Все, что мне требуется, я ношу в голове. То, что находится в машине, моя заслуга. Мой жир сгорел, превращаясь в знание. Мои калории стали анализом данных. – Он нахмурился. – Иногда я смотрю на компьютер и вижу лишь то, как уменьшается мое тело. Когда-то я был толстяком. – Он энергично покачал головой. – Я не буду по нему скучать.

Лалджи запротестовал, но Крео резко повернулся и поднял пружинное ружье.

– Здесь кто-то еще.

Лалджи увидел ее еще до того, как Крео закончил говорить: в углу на корточках сидела девочка, пряталась в тени, – худое веснушчатое существо со свалявшимися каштановыми волосами. Крео со вздохом опустил ружье.

Боумен поманил девочку к себе.

– Иди сюда, Тази. Это люди, о которых я тебе говорил.

«Интересно, – подумал Лалджи, – как долго она сидит в темноте и ждет?» Казалось, она являлась настоящим порождением подвала: длинные волосы, огромные темные зрачки. Он повернулся к Боумену.

– Я думал, речь идет только о вас, – сказал он.

Улыбка Боумена исчезла.

– Вы вернетесь из-за этого?

Лалджи посмотрел на девочку. Была ли она его любовницей? Его ребенком? Приемной дочерью? Он не знал этого. Девочка вложила ладонь в руку старика, и Боумен успокаивающе погладил ее по плечу.