Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт (1965)

– Сардаукарам будет чем заняться. А мы скоро заполучим Хавата. Я знаю это! Я это чувствую! Ах, какой день! Какой день! Сардаукары гоняются по пустыне за никому не нужными шайками этого отребья – а мы получаем самый ценный трофей!

– Милорд… – Раббан нерешительно нахмурился. – Милорд, я всегда чувствовал, что мы недооцениваем фрименов, как их число, так и…

– Забудь о них, мальчик. Они не в счет. Нас должны заботить города, поселки… Ведь там живет много людей, а?

– Очень много, милорд.

– Вот они-то меня и беспокоят, Раббан.

– Беспокоят вас?..

– О… положим, о девяти десятых и говорить не стоит. Но во всяком стаде, знаешь ли… Например, Малые Дома и все такие прочие… люди с излишним самомнением, которые могли бы затеять что-нибудь опасное. К примеру, если кто-нибудь из них вырвется отсюда с историей о том, что здесь произошло, я буду в высшей степени недоволен. Ты имеешь представление о том, насколько я могу быть недоволен?..

Раббан только сглотнул.

– Прежде всего возьми заложника от каждого Малого Дома, – велел барон. – Все, что должны знать за пределами Арракиса, – это что произошла обычная междоусобная война двух Домов. И никаких сардаукаров, ясно? Герцогу, как положено, предложили четверть имущества и высылку – но бедняга погиб от несчастного случая прежде, чем успел принять мои условия. А ведь уже собирался их принять! Вот и всё. А любой слух о каких-то сардаукарах на Арракисе достоин лишь осмеяния.

– Как угодно Императору, – кивнул Раббан.

– Да, именно. Как угодно Императору.

– А что насчет контрабандистов?

А кто поверит контрабандистам? Их терпят – но им не верят. Впрочем, на всякий случай попробуй кое-кого из них подмазать… ну и принять другие необходимые меры. Не мне тебя учить – какие…

– Да, милорд.

– Итак, вот все мои инструкции относительно Арракиса, Раббан: доход – и твердая рука. Никакого снисхождения! Считай этих недоумков теми, кто они есть – рабами, которые завидуют своим хозяевам и только и ждут, чтобы представилась возможность для мятежа. И – ни намека на жалость или милосердие!..

– В одиночку – истребить население целой планеты? – спросил Раббан.

– Истребить? – Удивление барона выразилось в резком повороте его головы. – Кто сказал – истребить?!

– Н-ну… я понял так, что вы хотите заселить Арракис заново, и…

– Я, племянничек, приказал «выжимай», а не «уничтожай». Не расходуй людишек понапрасну – лишь приведи их к полной покорности. Ты должен стать хищником, мой мальчик.

Барон улыбнулся совсем по-детски – на пухлых щеках появились младенческие ямочки.

– Хищник никогда не останавливается. И ты не давай пощады, не останавливайся. Милосердие – это химера. Желудок отбросит его голодным урчанием; горло – хрипом жажды. Вот и будь всегда алчен, голоден и жаждущ, – барон погладил свое нежащееся в силовой подвеске тело, словно составленное из жировых шаров, – как я.

– Понимаю, милорд…

Раббан повел глазами по сторонам.

– Что-то еще неясно, племянник?

– Только одно, дядя: что сделать с планетологом, Кинесом?

– Ах да, Кинес.

– Ведь он – человек Императора, милорд. И имеет право поступать как сочтет необходимым и полную свободу перемещения. И к тому же он очень близок с фрименами… даже женат на фрименке.

– Кинес умрет до наступления завтрашней ночи.

– Опасное дело, милорд, – убивать слугу Императора.

– А как, по-твоему, удалось мне так быстро добиться всего, чего я добился? – Барон говорил тихо, но в его голосе ясно слышались не произнесенные вслух ругательства. – Кстати, нечего бояться, что Кинес покинет Арракис. Ты забыл – он же привык к Пряности.

– Да, правда…

– Кто знает – будет молчать, чтобы не лишиться Пряности, – сказал барон. – Кинес – умный человек и много знает…

– Я забыл, – кивнул Раббан.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Наконец барон снова заговорил: