А так как в эти дни во Флоренции умер Джисмондо Мартелли, завещавший, чтобы в капелле этого знатного семейства в церкви Сан Лоренцо был поставлен образ Богоматери с несколькими святыми, мои ближайшие друзья Луиджи и Пандольфо Мартелли вместе с мессером Козимо Бартоли попросили меня написать этот образ. Получив разрешение от герцога Козимо, покровителя и первого попечителя этой церкви, я согласился, но при условии, что мне будет предоставлена возможность сочинить там что-нибудь о св. Сигизмунде, намекая на имя названного завещателя. Договорившись об этом, я вспомнил, что слыхал, будто архитектор этой церкви, Филиппе, сын сера Брунеллеско, придал всем капеллам такую форму, чтобы в каждой из них можно было написать не маленькую картину на дереве, но какую-нибудь историю или большую картину, заполняющую весь пролет. Поэтому, намереваясь следовать в этом отношении воле и замыслу Брунеллеско и считаясь больше с честью, чем с ничтожным заработком, который можно было выручить за маленький образ с небольшим количеством фигур, я на доске шириной в десять локтей и вышиной в тринадцать изобразил историю, то есть мученичество св. короля Сигизмунда, а именно когда его, жену и двух сыновей сбрасывают в колодезь по велению другого короля, вернее тирана. Полукруглое же обрамление этой капеллы я использовал так, что оно на моей картине изображало рустованный портал большого дворца, через пролет которого открывался вид на квадратный двор с аркадой, которую поддерживали дорические пилястры и колонны и через которую был виден стоявший посредине двора восьмигранный колодезь, окруженный ступеньками, взойдя на которые палачи несли и сбрасывали в колодезь двух названных обнаженных мальчиков. А кругом в лоджиях я изобразил с одной, а именно с левой, стороны толпу народа, собравшуюся, чтобы посмотреть на это ужасное зрелище, а с другой – нескольких солдат, которые, в ярости схватив супругу короля, волокут ее к колодцу, чтобы покончить и с ней. А в главном портале я изобразил группу солдат, связывающих св. Сигизмунда, который, не сопротивляясь и в покорной позе, кажется, даже охотно терпит смертную муку, взирая на трех порхающих в небе ангелов, которые протягивают ему пальмы и венцы мученичества для него, его жены и детей, что, видимо, его ободряет и утешает. Равным образом пытался я показать жестокость и свирепость безбожного тирана, который стоит на верхней площадке дворовой аркады, любуясь своей местью и смертью св. Сигизмунда. Словом, все, что только было во мне заложено, было использовано мною к тому, чтобы все фигуры, по возможности, выражали чувства, свойственные каждой из них, в соответствующих этим чувствам телодвижениях, страстных порывах и всех других проявлениях, которые требовали своего изображения. Насколько все это мне удалось, предоставляю судить другим. Скажу только, что я в это вложил все знания, труды и старания, какие были только доступны моим возможностям и моему умению.