Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Услышав это, Донато, который во всех случаях жизни был справедливым, ответил им: «Я не могу вас удовлетворить, милые родственники, ибо я намереваюсь – и это мне кажется разумным – оставить землю тому крестьянину, который всегда ее обрабатывал и на ней трудился, а не вам, которые, не принеся ей никогда никакой пользы, кроме разве того, что собирались ее получить, хотите этим вашим посещением добиться того, чтобы я вам ее оставил; идите же с Богом!» И поистине именно так и следует обращаться с такими родственниками, которые загораются любовью только тогда, когда имеют в виду выгоду или на что-нибудь надеются. Поэтому, вызвав нотариуса, он передал это имение тому работнику, который всегда там работал и который, быть может, лучше к нему относился, действительно помогая ему в нужде, чем это делали родственники. Художественные произведения он завещал своим ученикам, а именно: Бертольдо, флорентийскому скульптору, который ему очень подражал, как это можно видеть по прекрасной конной битве, исполненной в бронзе и находящейся ныне в гардеробной синьора герцога Козимо; Нанни, сыну Антонио ди Банко, умершему раньше его; Росселино, Дезидерио и Веллано из Падуи; в общем, можно утверждать, что после его смерти учеником его был всякий, кто пожелал хорошо работать в области рельефа. В рисунке он был смел и делал свои наброски одетых и обнаженных фигур и животных с несравненным мастерством и блеском, поражающих всякого, кто их видит, а также многие другие столь же прекраснейшие вещи.

Портрет его написал Паоло Учелло, как было указано в жизнеописании последнего. Надгробные его надписи следующие:

Sculptura h. m. а Florentinis fieri uoluit Donatello, utpote homini, qui ei, quod jamdiu optimis artificibus, multisque saeculis, turn nobilitatis turn nominis acquisitum fuerat, injuriave tempor. perdiderat ipsa, ipse unus, una vita, infinitisque operibus cumulatiss restituerit: et patriae benemerenti hujus restitutae virtutis palmam reporiavit (Скульптура пожелала, чтобы памятник этот сооружен был флорентинцами Донателло как человеку, который благородство и славу, добытые для нее раньше лучшими мастерами в продолжение многих веков и утраченные ею в потрясениях времен, один в течение одной жизни созданием бесчисленных произведений восстановил и отечеству своему, ему содействовавшему, славу воскрешения этого искусства доставил);

Excudit nemo spirantia mollius aera:

Vera cano: cemes marmora viva loqui.

Graeconim sileat prisca admirabilis aetas

Compendibus statuas continuisse Rhodon.

Nectere namque magis fuerant haec vincula digna

Istius egregias arlificis statuas.

(Мягче никто не касался трепещущей плоти металла.

Правду пою я: взгляни – в мраморе жизнь говорит.

Эллинов смолкни отныне исконная громкая слава,

Узами должно сковать твои изваяния, Родос!

Ибо никто не достойней оплесть их такими цепями,

Нежели мастер, что нам дивные статуи дал).

(Перевод А. Эфроса)

Что совокупным опытом скульптуре

Другие дали, – дал один Донато:

Он жизнь внес в мрамор, косностью объятый:

Что, как не речь, осталось дать натуре?