Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Наконец, состарившись и дожив до семидесятилетнего возраста, он, то ли от искусства, то ли от своего нескладного образа жизни, впал в самое дикое безумие, над чем мессер Франческо Гвиччардини, благороднейший флорентинец и правдивейший описатель истории своего времени, управлявший тогда Болоньей, вместе со всем городом немало потешался. Тем не менее некоторые полагают, что безумие это сочеталось у него с хитростью, ибо, продав некоторые свои владения за малую цену, он находился в безумии и в самой крайней нужде, придя в себя, пожелал получить их обратно и на определенных условиях, и действительно их получил, ссылаясь на то, что продавал их, когда был не в себе. Но так как это могло быть и по-другому, я не стану утверждать, что это было именно так, и скажу лишь, что именно так мне неоднократно об этом рассказывали.

Он занимался скульптурой и высек из мрамора, как умел, в церкви Сан Петронио по правую руку, как войдешь в церковь, усопшего Христа на руках у Никодима, в той же манере, как и его картины. Амико писал сразу обеими руками, держа в одной руке кисть для светлых красок, а в другой – для темных, но особенно красив и смешон он был, когда стоял, унизав весь свой пояс кругом горшочками со смешанными красками, так что похож был на дьявола св. Макария со всеми его склянками. А когда он работал с очками на носу, он мог бы и камень рассмешить, в особенности если начинал трепать языком, ибо болтал он за двадцатерых, и когда рассказывал истории самые невероятные, смех был, да и только. И следует сказать по правде, что ни об одном человеке он никогда не говорил ничего хорошего, какими бы добродетелями или талантами тот ни обладал, каковы бы ни были достоинства, дарованные ему природой или судьбой. И, как было уже сказано, он так любил болтать и рассказывать всякие небылицы, что, когда как-то вечером, когда звонили к вечерне, он встретил одного болонского живописца, покупавшего на площади капусту, бедняга никак не мог от него отвязаться, и Амико со своими сплетнями продержал его, занимая приятными разговорами, под лоджией Подесты до самого утра, пока не сказал живописцу: «Иди же, вари свою капусту, время идет».

Он наделал бессчетное множество и других глупостей и шуток, о которых поминать не буду, так как пора уже рассказать кое-что и о Джироламо из Котиньуолы, написавшем в Болонье много картин и портретов с натуры, среди которых два в доме Виначчи хороши отменно. Он написал мертвым монсиньора де Фуа, погибшего в битве при Равенне, а немного спустя написал портрет Массимилиано Сфорцы. Он написал получивший большое одобрение образ в церкви Сан Джузеппе, а в церкви Сан Микеле ин Боско в капелле св. Бенедикта маслом на дереве образ, послуживший поводом к тому, что он совместно с болонцем Бьяджо написал в этой церкви все истории, которые они готовили фреской и отделали посуху и в которых видна опытность, как об этом говорилось при описании манеры Бьяджо.