Тайна Леонардо - Воронин Андрей Николаевич (2007)

– А по-настоящему все началось где-то в семнадцать лет, – продолжала Валерия Захаровна. – Ну, может быть, в восемнадцать... Это было так давно, что я уже почти ничего не помню. Помню, был мальчик, который очень меня любил и все время ходил за мной с фотоаппаратом. Такой, знаете, странный способ ухаживания: все время фотографировать свой предмет... Да, так вот один из снимков меня просто поразил. Я сидела в сквере и, помнится, что-то читала, а он, по своему обыкновению, подкрался незаметно и щелкнул своим "ФЭДом". Потом подарил мне фотографию... Чудак, он даже ничего не заметил! Для него это был просто довольно удачный снимок любимой девушки, а я взглянула только один раз и все поняла. Это была она! Ну, не совсем, конечно, но сходство было поразительное, поверьте! У меня как будто глаза открылись. Я поняла, откуда это томление, эта беспричинная тоска, отвращение ко всему, что меня окружает... Уже гораздо позже я где-то прочла, что бывают случаи, когда человек не полностью забывает подробности своей предыдущей жизни. Конечно, тому, кто никогда не испытывал подобных ощущений, мои слова покажутся просто модной чепухой, салонной болтовней...

По тому, как Валерия Захаровна подвесила конец фразы в воздухе, Ирина поняла, что от нее ждут ответа.

– Отнюдь, – сказала она. – Вы правы, подобные чувства никогда не были во мне достаточно сильны, чтобы оказывать на меня заметное влияние, но... Словом, я вас вполне понимаю.

– Вы нравитесь мне все больше, – сказала Валерия Захаровна. – Похоже, мы действительно сумеем подружиться.

– Мне бы очень этого хотелось, – солгала Ирина.

– Ну, милочка, этого многим хочется, – небрежно заметила Валерия Захаровна, и Ирине стоило большого труда удержаться и не произнести резкость, уже вертевшуюся на кончике языка. – Тем вы для меня и ценны, что искали моей дружбы не ради выгод, которые можно из нее извлечь.

– Возможность общаться с человеком, который тебе интересен, – тоже выгода, – сказала Ирина. – "Интересен", конечно, не совсем правильное слово... Это не интерес... Понимаете? Не материальная заинтересованность, не любопытство, а что-то вроде потребности быть... ну, быть рядом. Извините, – добавила она, смущенно потупившись, – по-моему, я говорю что-то не то. Это, наверное, лишнее и вообще ни к чему...

– Ничуть, – возразила Валерия Захаровна, элегантно поднося к губам мундштук. – Ваша искренность мне очень импонирует. В наше время люди все реже проявляют это прекрасное качество, особенно при общении с теми, кто выше их и сильнее.

"Ах, черт возьми! – продолжая скромно разглядывать скатерть, подумала Ирина. – Мы с тобой примерно одного роста, так в чем же, прости за непонятливость, ты меня выше?! Старая рептилия, ушитая по всем швам, а туда же – выше она, видите ли!"

– Вот с той фотографии все и началось, – оставив в стороне выяснение отношений, продолжила свой рассказ Валерия Захаровна. – Она у меня с собой. Хотите взглянуть?

– Разумеется, – ответила Ирина, – очень хочу.

А что еще она могла ответить?

Валерия Захаровна открыла лежащий на столе ридикюль, порылась в нем (повернувшись к Ирине левым профилем и слегка наклонив голову), а затем положила на стол старую, уже заметно тронутую желтизной черно-белую фотографию. Ирина с благоговейной осторожностью взяла эту реликвию в руки и поднесла к глазам, вглядываясь в черты изображенного на снимке юного лица.

Да, сходство с "мадонной Литта" имело место быть, хотя и не такое разительное, как то, что демонстрировала Валерия Захаровна в данный момент. В то же время лицо на фотографии казалось одухотворенным; возможно, то была просто задумчивость или сосредоточенность юной девушки, почти ребенка, читающей любимую книгу, но это мягкое, почти неуловимое выражение гораздо больше роднило тогдашнюю Валерию Захаровну с мадонной, чем теперешнее портретное сходство.