Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

Наша кавалькада остановилась. Мужчины завели лошадей под деревья баньяна и стреножили их. С полдюжины слуг в спешке раскладывали в тени мягкие подушки, чайники, чашки, кувшины и миски, полные риса, овощей и сластей. Меня усадили на красную подушку подле дивана. Слуга протянул мне красивую глубокую медную тарелку с рисом и жареными плодами окры. Поскольку среди прочих угощений я заметила гаджар халаву[43], мои мысли вновь вернулись к Анудже. Сестренка просто обожала морковь и миндаль.

Отобедав, мужчины принялись ломать небольшие веточки у растущего невдалеке нима. После этого они разлеглись на траве, положив под головы шелковые подушки, а веточками начали ковыряться в зубах. В Барва-Сагаре мы ковырялись палочками из древесины нима два раза – утром и вечером. По крайней мере, этот обычай в Джханси также соблюдается.

– Как насчет шахмат? – спросил диван. – Твой отец писал, что ты играешь.

Из резного деревянного сундука вытащили красивую шахматную доску. Мы терпеливо ждали, пока расставят шахматы. Мне казалось, что стук сердца отдается у меня в ушах. Шахматы придумали на востоке Индии более тысячелетия тому назад, но лишь немногие умели в них играть. Что сделает диван, если я проиграю? Неужели его мнение обо мне может перемениться?

Помню, у меня пересохло во рту, когда я передвигала белые фигуры по доске. Дышалось с трудом. До этого я играла в шахматы только с папой и Шиваджи. Мы играли до тех пор, пока диван, который на протяжении всей игры держал свой подбородок высоко поднятым, словно пытался не захлебнуться в воде, вдруг низко склонил голову, осознав, что я поставила ему мат.

– Она выиграла, – растерянно произнес мужчина, словно стал свидетелем настоящего чуда.

Он повторял это снова и снова, как будто от его слов случившееся становилось менее невероятным.

– Она выиграла. Она мастер.

Скорее всего, это было не совсем так. Наверняка большинство людей дивана проигрывали ему специально, что привело к возникновению у последнего излишне высокого о себе мнения. Но все окружающие согласно закивали, и я смогла наконец перевести дух.

Спустя какое-то время мы вновь сели на лошадей, и те зарысили по раскаленной пыльной дороге. Я думала о том, расскажет или не расскажет диван другим женщинам в дурга-дале о моем «мастерстве». После этого они захотят сами убедиться в том, насколько я хороша. Признаться, не так мне хотелось бы начинать новую жизнь во дворце. Настроение мое ухудшилось. Меня с головой накрыло удушающее одеяло влажного зноя. Затем подобно бело-золотой горе, высящейся на берегу реки Пэхудж, вдали возник город Джханси. Ничего равного этому мне не доводилось видеть прежде. Целый город распростерся под солнцем, будто огромное белое одеяло. Мрачное настроение рассеялось. Все мои тревоги исчезли подобно песку, высыпавшемуся из решета.

Диван заметил, что я оживилась при виде города, и сказал:

– Величественное зрелище, что ни говори, даже для нас, кто наблюдал это неоднократно.

Подъехав поближе, я увидела здания, вздымающиеся на четыре-пять этажей. Я смотрела на все это как завороженная. За пределами города Джханси возвышались на холмах светлые, как белые цапли, стены крепости раджи Гангадара.

Наши лошади проехали через городские ворота. Представьте себе многотысячный муравейник со снующими туда-сюда муравьями. Именно такая картина возникла в моем воображении. Люди сновали повсюду. Они совсем не были похожи на моих односельчан, расхаживающих босиком в дхоти и с палками в руках. Горожане одевались в тонкое полотно и шелка. Женщины носили тяжелые золотые серьги и пояса, украшенные драгоценными камнями. И повсюду, куда бы я ни взглянула, я видела женщин. Они ходили сами по себе или маленькими стайками. Никто не обращал на них ни малейшего внимания, как не обращают внимания на листья, гонимые ветром.

– Уступите дорогу дивану! – кричал человек, пока наша процессия медленно двигалась вперед.