Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

Мы вернулись в дургавас. Джхалкари все еще была одета в дорогой желтый шелк, купленный, по ее словам, мужем. Она ждала, когда я задам ей вопрос, который, как девушка прекрасно понимала, вертелся у меня на языке. Наконец я не выдержала. Мне просто необходимо было знать.

– Раджа всегда играет женские роли?

Моти и Хеера взглянули на нас и нахмурились, хотя никто не мог найти что-либо предосудительное в моем вопросе или ее ответе.

– Не совсем…

Что означало это «не совсем»?

– Не понимаю.

– Почему ты не говоришь ей правду? – вмешалась Кахини.

В руке у нее был сверток. Девушка собиралась положить его на мою кровать, и я догадалась, что там моя мурти.

– В ночь, когда зачали ребенка, – весело сказала Кахини, – рани пришла к моему двоюродному брату, переодевшись мужчиной.

– Тебе не следует распространять злобные слухи, – заметила Джхалкари.

– Ничего злобного в моих словах нет! Мы все находились рядом в ту ночь. Рани попросила нас принести ей мужскую одежду.

Кахини кинула сверток на мою кровать.

– Это моя мурти?

Девушка уже развернулась, чтобы уйти прочь.

– Починена, как обещано, – бросила она через плечо.

Никто больше ни словом не обмолвился о представлении. Я развернула сверток и убедилась, что мурти отремонтирована должным образом.

Несколько часов я лежала без сна. Снаружи хлестал ливень. Завтра майдан совершенно раскиснет и на нем нельзя будет упражняться. Возможно, нам позволят тренироваться внутри Панч-Махала. Меня всегда интересовало, почему рани редко пропускает наши тренировки, а раджа почти никогда не наблюдает за тем, как муштруют солдат. Говорили, что ему нравится ездить на слонах, но за месяц своего пребывания в Джханси я ни разу его не видела вблизи слоновника. Очевидно, в последнее время он слишком увлекся театром… или кем-то из театра…

Я старалась, но не могла не вспоминать о том, как раджа прикасался к руке Адеша и как Адеш с радостью позволял ему это делать. Есть мужчины, которые не довольствуются обществом женщин. Они нуждаются в близкой дружбе с мужчинами, имеющими сходные интересы и вкусы. Вот таким был раджа.

Я, разумеется, поняла, на что намекала Кахини, но от этого знания мне не стало легче. Я лишь чувствовала себя одинокой. Я знала о княжеской семье больше, чем о своей собственной. Ануджа писала мне каждую неделю, но мне хотелось знать больше. Я понятия не имела, счастливо ли ей живется. Писать правду было бы опрометчиво, пока в доме живет бабка. Прошло больше месяца с тех пор, как я видела сестру в последний раз. Джхалкари сказала мне, что до Дурга-пуджи в октябре у нас не будет возможности съездить и повидаться с нашими семьями.

Еще три месяца ждать.

Я думала о тех переменах, которые произошли за минувший месяц, и пыталась представить, что случится через три месяца. К тому времени я накоплю еще больше денег, возможно, достаточно для того, чтобы папа начал искать для Ануджи жениха. Если я буду очень бережливой, то смогу даже привезти какую-то одежду и сласти. Но что, если жизнь в Барва-Сагаре изменилась? Что, если Ануджа изменилась? Я вспоминала о том, как сестра множество раз пыталась уговорить меня позволить ей присутствовать на моих тренировках с оружием во внутреннем дворике. Однако я всегда говорила, чтобы она оставалась дома и смотрела из окна, потому что не хотела навлечь гнев бабки.

Я открыла сундук, стоящий возле моей кровати, и нашла последнее письмо Ануджи, которое она мне прислала. Затем я с улыбкой перечитала каждую строчку.