Эхо парк - Коннелли Майкл (2009)

Голос Киз звучал угнетенно, чувствовалось, что она в депрессии, и Босх не знал, что сказать. Четырнадцать лет назад, когда он был примерно ее возраста, Босх однажды очнулся в больнице после пулевого ранения в левое плечо. Он до сих пор помнил ту пронзительную, рвущую боль, которая заново разгоралась, едва ослабевало действие морфина.

- Я принес газеты, - произнес он. - Хочешь, почитаю?

- Да. Ничего хорошего, полагаю.

- Ничего хорошего.

Он поднес к ней переднюю страницу «Лос-Анджелес таймс» и подержал, чтобы Киз могла увидеть тюремный портрет Уэйтса. Потом прочел ей передовую статью, а вслед за ней и боковую колонку. Когда закончил, взглянул на напарницу. У Киз был подавленный вид.

- Что с тобой?

- Тебе надо было бросить меня, Гарри, и бежать за ним.

- Ты о чем?

- Там, в лесу. Ты мог поймать его. Вместо того чтобы спасать меня. А теперь посмотри, в каком ты дерьме.

- Это прилагается к нашей работе, Киз. Единственное, о чем я мог тогда думать, - как скорее доставить тебя в больницу. Это я во всем виноват.

- О чем ты говоришь? В чем тебе себя винить?

- Во многом. Когда в прошлом году я вернулся на службу, то вынудил тебя уйти из канцелярии шефа полиции и вновь стать моей напарницей. Ты бы не оказалась там вчера, если бы я…

- О, прошу тебя! Заткни свой поганый рот!

Босх не помнил, чтобы Киз когда-либо раньше прибегала к такой лексике. Он замолчал.

- Заткнись, и все. Больше ни слова об этом. Что ты еще принес?

Босх показал на копию Книги убийства по делу Жесто:

- Нет, ничего. Это я для себя. Почитать, пока ты будешь спать. Копия досье Жесто, которую я сделал, уходя в отставку.

- И что?

- Я уже сказал, просто собирался почитать. Мне постоянно кажется, будто мы что-то упустили.

- Мы?

- Я что-то упустил. В последнее время я часто слушаю запись Колтрейна и Монка, где они вместе играют в «Карнеги-Холле». Ведь эта запись провалялась там же, в архивах Карнеги, лет пятьдесят, пока кто-то на нее не наткнулся. Фокус в том, что человек, который ее нашел, должен был знать, как это звучит, чтобы понять, что хранится в той архивной коробке.

- Ну и как это связано с досье?

Босх улыбнулся. Киз Райдер лежала на больничной койке с двумя пулевыми ранениями, однако все равно оставалась его придирчивым критиком.

- Не знаю. Не могу отделаться от мысли, что тут что-то есть и лишь один я могу это обнаружить.

- Ну, удачи тебе. Садись вон на тот стул и читай досье. Я бы немного поспала.

- Да, Киз. Я тихо.

Он взял стул от стены и поднес ближе к кровати. Когда сел, Райдер опять заговорила:

- Я не вернусь на службу, Гарри.

Он посмотрел на нее. Не это он хотел бы от нее услышать, но спорить не стал. Не сейчас, во всяком случае.

- Тебе виднее, Киз.

- Шейла, моя старая подруга, - она только сейчас приходила, перед тобой. Увидела по телевизору новости и пришла. Она будет ухаживать за мной, пока я не поправлюсь. Но она не хочет, чтобы я возвращалась в полицию.

Что ж, подумал Босх, это также объясняло, почему Шейла не пожелала говорить с ним в коридоре.

- Ты ведь знаешь, это всегда было камнем преткновения между нами.

- Я помню. Послушай, тебе вовсе не обязательно сейчас рассказывать мне обо всем.

- Впрочем, дело не только в Шейле. Дело во мне. Мне нельзя быть копом. Вчера это подтвердилось.

- Почему? Ты один из лучших копов, каких я знаю.

По щеке Киз покатилась слеза.

- Я растерялась, впала в столбняк, Гарри. Оцепенела, как последняя сволочь, и позволила ему… спокойно в меня выстрелить.

- Перестань так над собой измываться, Киз.

- Те люди погибли из-за меня. Когда он схватил Оливаса, я не смогла пошевельнуться. Я просто стояла. Мне надо было уложить его на месте, а я застыла как статуя и позволила в себя выстрелить. Вместо того чтобы поднять пистолет, я подняла руку. Заслонилась.