«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Джеймс Фенимор Купер (1830)

С громким «ура» защитники вернулись на свои места, и Ладлоу сам повел их в атаку на бак. Французы, попрятавшись кто куда, вылезли из своих укрытий, и бой возобновился. Сверкающие огненные шары носились над головами и падали в самую гущу сражающихся. Ладлоу, видя опасность, попытался отбить носовые пушки, из которых одна была заряжена. Но в этот миг на палубе, у него за спиной, разорвалась граната, а затем в трюме раздался такой мощный взрыв, что, казалось, он сейчас разнесет в щепы днище крейсера. Ослабевшие англичане дрогнули; на них снова посыпались гранаты, из шлюпок на палубу взобралось еще человек пятьдесят французов, и под их яростным натиском Ладлоу со своими людьми вынужден был отступить.

Англичане сопротивлялись отчаянно, но положение стало безнадежным. Враги наседали с громкими криками; частым огнем мушкетов с бушприта и блинда-рея им удалось сбить почти всех стрелков, сидевших на мачтах.

События развивались так стремительно, что и описать невозможно. Вот уже французы захватили всю носовую часть судна вплоть до передних люков, но туда бросился юный Попрыгун с десятком людей, которому с помощью еще одного гардемарина и нескольких матросов удалось отчаянным усилием удержать французов. Ладлоу оглянулся назад и решил дорого продать свою жизнь, защищая каюты. Но тут он вдруг увидел грозную улыбку морской волшебницы — ее сверкающий лик поднялся над гакабортом. Десяток темных фигур спрыгнули на полуют, и раздался голос, при звуке которого у него радостно дрогнуло сердце.

— Держись, друзья! — кричали люди, подоспевшие на помощь.

— Держись! — подхватили и матросы.

Таинственный лик скользнул вперед, и Ладлоу узнал могучую фигуру моряка, который стал рядом с ним в ряды защитников крейсера.

На миг стало тихо, слышны были лишь стоны раненых. Все произошло быстро, словно налетел ураган. Англичане воспрянули духом, видя, что пришла подмога, а французы отступили, пораженные неожиданностью. Те из них, кого англичанам удалось схватить у юта, были убиты без всякой пощады, а наверху их ряды были сметены, словно щепки во время шторма. Живые и мертвые с плеском падали за борт, и в мгновение ока палуба «Кокетки» была очищена. Только на бушприте замешкался один француз. Но вот туда прыгнул какой-то сильный и проворный человек. Удара слышно не было, зато все увидели результат: француз камнем полетел за борт.

Затем послышались торопливые всплески весел, и, прежде чем защитники крейсера успели осознать свою победу, мрак, окутывавший океан, бесследно поглотил французские шлюпки.

Глава XXXII

О, мы уже встречались с ним!

Я помню,

Он был тогда в грязи и, как

Вулкан,

Весь черен от порохового дыма.

Ш е к с п и р. Двенадцатая ночь

Прошло всего двадцать минут с того мгновения, как на «Кокетке» был сделан первый выстрел, и вот уж французские шлюпки скрылись в темноте. Самый же бой на борту крейсера не длился и половины этого времени. Но, как ни коротки были эти минуты, участникам схватки они показались единым мгновением. Враг отступил, удары весел затихли вдали, а уцелевшие англичане все стояли на своих местах, словно ожидая новой атаки. А потом люди, забывшие о себе в пылу схватки, опомнились. Раненые начали чувствовать боль и осознали, как опасны их раны, а те немногие, кто остался невредим, поспешили позаботиться о своих товарищах. Ладлоу, как это часто бывает с самыми отчаянными храбрецами, презирающими опасность, вышел из боя без единой царапины; но, видя, как его люди шатаются и падают, не поддерживаемые больше воодушевлением борьбы, он понял, что победа куплена дорогой ценой.

— Пошлите ко мне мистера Триселя, — сказал он тоном скорее печальным, чем торжествующим. — Поднялся ветер, воспользуемся этим и обогнем мыс, чтобы лучше видеть французов.