Затерянный остров - Джон Пристли (1932)

– Похоже на смоляную обманку, – кивнул специалист, осматривая камень. Он говорил слегка утомленно, подобную манеру держаться Уильям уже замечал у настоящих ученых – странную смесь рассеянности и настороженного любопытства. – Сейчас выясним. Пойдемте, сами посмотрите.

– Спасибо! Я и не ожидал такой любезности.

– Не за что. К нам часто приходят. Сюда, пожалуйста.

Они поднялись на лифте, прошли несколько коридоров, преодолели пару лестничных пролетов и наконец очутились в небольшой комнатушке под самой крышей.

– Приходится забираться подальше от радиационного фона внизу, – пояснил провожатый.

– Понятно, – вежливо кивнул Уильям.

Радиолог вынул из деревянного футляра какой-то приборчик и ловко собрал его на столе отточенными, словно у циркового фокусника, движениями. Прибор оказался на удивление маленьким: белый металлический цилиндр с направленным внутрь него окуляром и мощной подсветкой.

– Вот так все и происходит, – объяснил радиолог. – Загляните внутрь. Видите золотой листок?

Уильям заглянул и увидел тоненькую золотую ленточку, висящую на фоне подсвеченной шкалы. Вот эта тонюсенькая золотая пленка, которую можно сдуть одним выдохом и раздавить движением пальца, сейчас установит, что такое Затерянный остров – скучная серая скала или сокровищница, перед которой меркнет даже пещера Али-Бабы. Колдовство, не иначе.

– Сейчас мы ее зарядим, – продолжал ученый голосом скучающего, но любящего дядюшки и пару раз ткнул цилиндр каким-то звонким инструментиком. Золотая ленточка тут же натянулась. – Теперь, если положить вот в этот лоток обычный образец – кварц, скажем, золотая пластинка даже не дрогнет. Но если поднести к ней радий или урановую руду – смоляную обманку или карнотит, она заметно отреагирует. Ваш образец внутрь не поместится, поэтому мы положим его сверху. А теперь смотрите.

– И? – выдохнул Уильям. Сердце вдруг перестало помещаться в груди. Давно он не чувствовал такого напряжения.

Радиолог выпрямился, пропуская Уильяма к окуляру.

– Взгляните сами.

Уильям взглянул. Золотая полоска вынесла вердикт.

– Выходит, это действительно урановая руда? – воскликнул Уильям.

– Вне всякого сомнения. – Радиолог улыбнулся, наблюдая вполне понятный ему восторг геолога-любителя, и, отдав образец, принялся разбирать прибор. – Электроскопы не врут, даром что портативные.

– Так это электроскоп? – спросил Уильям. – И его, наверное, можно использовать где угодно? Возить с собой, я имею в виду.

– Да, вполне. Вот этот я как раз и вожу. В больницах, например, постоянно теряют радий – вопиющая халатность, но случается сплошь и рядом. Тогда они посылают за мной, и с помощью прибора я его нахожу. Иногда в корзинах с бельем для стирки. Напоминает игру в «горячо-холодно».

– А они… – Уильям замялся. – Продаются?

– Конечно, – рассмеялся радиолог. – Только зачем вам прибор ради одного образца? Вы же не собираетесь на разведку урановой руды?

– Да вроде нет, – осторожно произнес Уильям. – Просто подумал, ведь наверняка урановую руду много кто ищет?

– Конечно. По всему миру. И не находят – такая вот незадача. Если кто-то вдруг наткнется на богатые залежи – как у бельгийцев в Конго, – цена радия сразу же упадет. Как мы этого ждем! Радий баснословно дорог, все исследования буксуют из-за высоченной цены. Сюда, пожалуйста.

Они спускались по лестнице. В кармане пальто Уильяма лежал кусок настоящей смоляной обманки с Затерянного острова. В мыслях царила кутерьма, как на воскресной ярмарке – крутились карусели и рассыпались фейерверки, отчего голова шла слегка кругом.

– А откуда у вас этот образец? – полюбопытствовал радиолог.

– От дядюшки достался, – как можно небрежнее ответил Уильям.

– Наверное, из богемских рудников. Вот здесь спуститесь. – Радиолог показал на лифт. – Эх, порадовали бы меня, сказали, что у вас целые залежи этого добра!.. – засмеялся он. – Что ж, хорошего дня.