Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес (1991)

— Ангел? Да, — кивнула она. — Он приведет корабль ко льдам и дальше покажет нам дорогу. Он знает куда, — прибавила она тихо, будто самой себе.

— Вы ему верите?

Она замялась.

— Нет-нет, я ему не верю. Но он нас туда проведет.

— Тогда почему?

— Ах, если бы я знала… — сказала она, глухо рассмеявшись.

Я ждал, но она так ничего и не прибавила.

— Вы в него влюблены? — спросил я.

— Любовь! — возмущенно воскликнула она, но не со злостью, а с презрением. — Для него это нечто непонятное. Невозможно любить такого человека, как Ангел.

— Что же тогда? Он вас очаровал, в этом дело, да?

Она плотно сжала губы.

— Вас это не касается. Впрочем, да, он очень привлекателен. Вы не находите? Он так же привлекателен для мужчин, — прибавила она медленно, — как и для женщин.

Меня это удивило, зачем она это сказала?

— Меня интересуете вы. Я спрашиваю о вас.

С моей стороны это было бесцеремонно, но мне нужно было знать, а сейчас появилась возможность. Атмосфера этого места, установившаяся между нами доверительность, все к этому располагало.

Она будто бы нехотя кивнула:

— Да, пожалуй. Так уж вышло. Он исчадие ада, но ему невозможно противостоять…

Она умолкла, едва заметно, будто вздрогнув, пожав плечами.

— И он мне не брат.

— Даже не сводный?

— Нет.

— Кто же тогда его отец?

— Откуда, черт возьми, мне это знать? Я его почти не видела с тех пор, как умер мой отец.

— А что Карлос тогда? Он ваш родственник, вы говорили?

Пропустив мой вопрос мимо ушей, она обернулась ко мне и спросила, зачем Айан нас сюда привез.

— Зачем ему так нужно было в Чан-Чан? Эти глиняные стены, они так угнетают.

Чуть помолчав, она прибавила:

— Он никогда ничего не делает без причины. Это его актерство, акценты, перемены настроения — все это намеренно, по моему мнению.

Она снова посмотрела на меня, ожидая, что я на это скажу. А я подумал, боже мой! Мы собираемся заточить себя в хрупкую скорлупку маленького суденышка, которое станет нам плавучим домом, и все мы, по крайней мере трое, питаем друг к другу враждебные чувства и движимы непонятными мне намерениями.

Будто прочтя мои мысли, она кивнула:

— Глядя на море, вы имеете все основания бояться.

— Я не боюсь, — уверил я ее. — Лишь слегка обеспокоен.

— Слегка обеспокоен! — захохотала она, передразнив мое произношение.

— Так как насчет Карлоса? — напомнил я.

— А что с ним? С ним все в порядке. Полиция во всем разберется. И если они арестовали парня, они его освободят, как только поймут, что тело не мое, а какой-то несчастной доклендской проститутки.

— А как же ваша сумочка?

— Моя сумочка? Да, конечно. Мне это пришло в голову неожиданно. Если они спутают тело с моим…

— И кольцо. Виктор Веллингтон сказал, что на левой руке погибшей женщины было ваше кольцо.

— Я тогда промокла до нитки, — кивнула она, улыбаясь. — А еще я немного боялась, и вода была грязная. Вокруг никого не было. Слава богу, меня никто не видел. Бедняга Карлос!

Она мельком на меня глянула.

— Почему вы о нем спрашиваете? Вы полагаете, его обвинят в убийстве? — спросила она с жаром.

— Вы узнали его, когда он гнался за нами из Гринвича.

— Разумеется, я его узнала. Он… — На этом она себя оборвала: — Вы задаете слишком много вопросов.

— Я хочу только выяснить, что его связывает с Гомесом. Вы говорили, что они в какой-то мере родственники.

Она снова перевела взгляд на море.

— Может, да, может, нет.

Она покачала головой. На ее черных волосах блестели капельки влаги. Затем она посмотрела мне прямо в глаза.

— С вами я могу говорить, мне кажется.

Я уже обратил внимание на то, что ее английский ухудшался каждый раз, когда ее охватывало волнение.