Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Татьяна знала. И поэтому не ответила, только сильнее сжала его пальцы.

Когда они добрались до поляны, Татьяна вошла в избу, пустую, но на удивление чистую. Там была всего одна комната с четырьмя окошками и огромной русской печью, занявшей половину помещения. Никакой мебели не оказалось, но пол и окна были вымыты, и даже марлевые занавески выстираны и высушены. Плесенью больше не пахло.

Татьяна выглянула в окно. Во дворе Александр ставил палатку. Она положила руку на сердце и велела себе успокоиться.

Спустившись с крыльца, она принялась собирать хворост, на случай если он захочет разжечь огонь. Страх и любовь одолевали ее. Она медленно побрела к песчаному берегу, сбросила тапочки и сунула ноги в прохладную воду. Сейчас ей лучше держаться подальше от Александра, но, может, позже они искупаются.

– Берегись! – услышала она.

Александр в одних трусах промчался мимо и нырнул с берега.

– Хочешь ко мне? – крикнул он.

Не зная, как унять колотившееся сердце, она покачала головой:

– Вижу, ты здорово умеешь плавать!

Он перевернулся на спину и поднял голову:

– Еще бы! Давай наперегонки! Под водой! До другого берега!

Она наверняка улыбнулась бы и приняла вызов, если бы не дрожали руки от нервного напряжения.

Александр вышел, откидывая со лба прилипшие волосы. Кожа его влажно поблескивала. Он смеялся, и Татьяне показалось, что от него исходит некое сияние. Она не могла оторвать глаз от его великолепного, упругого тела. Мокрые трусы липли к нему…

Нет, она этого не вынесет.

– До чего же хорошо! – хмыкнул Александр, подходя к ней. – Пойдем искупаемся.

Татьяна покачала головой, пятясь к краю поляны на подгибавшихся ногах. Чтобы занять себя, она принялась срывать ягоды черники.

«Пожалуйста, успокойся, – повторяла она себе. – Пожалуйста».

– Тата, – тихо окликнул он из-за спины.

Она порывисто обернулась. Он вытирался. Она поднесла ему на ладони ягоды. Он снял их губами и, потянув ее за руку, заставил опуститься на траву.

– Радость моя, посиди немного, – попросил он, встав перед ней на колени и нежно целуя в губы.

Татьяна, едва дыша, гладила его руки.

– Тата… Танюша… – хрипло бормотал он, целуя ее пальцы и запястья.

– Что? – выдавила она так же хрипло.

– Мы вместе… и одни.

Татьяна едва подавила стон.

– Наедине, Таня!

– Угу.

– Наедине! Впервые в жизни мы вместе и по-настоящему одни. И вчера, и сегодня.

Она не могла вынести напора чувств, хлынувших из его глаз, и опустила голову.

– Взгляни на меня.

– Не могу.

Александр сжал ладонями ее щеки:

– Боишься?

– Смертельно.

– Нет, прошу, не бойся меня!

Он жадно поцеловал ее в губы, так крепко, с такой любовью, что Татьяна ощутила, как в животе разверзлась пылающая пропасть и выпустила на волю бушующее пламя. Она пошатнулась, физически не в состоянии сидеть прямо.

– Татьяша, почему ты так прекрасна? Почему?

– Да я просто уродина. И не пара тебе.

Он обнял ее.

– Боже, какое счастье! Таня, ты мое чудо, неужели не понимаешь? Господь послал тебя, чтобы возродить во мне веру. Наставить меня на путь истинный, утешить, исцелить. Но я так хочу любить тебя… быть с тобой, что едва сдерживаюсь. – Он немного помолчал и уже куда более робко спросил: – Ты пойдешь со мной в палатку? Я знаю, тебе страшно, но клянусь, я никогда бы не смог обидеть тебя или причинить боль.

– Да, – ответила она тихо, но отчетливо.

Александр отнес ее в палатку, уложил на одеяло и закрыл входной клапан. Внутри было тихо и сумрачно, скудный свет пробивался только через отверстия для завязок.

– Я бы принес тебя в чисто убранный дом, но у нас нет ни одеял, ни подушек, только жесткий пол.

– Ничего. В палатке хорошо.

Она удовлетворилась бы и мраморным полом Петергофского дворца!