Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Да перестань ты упрямиться! Сам знаешь, я прав…

– Ничего я не знаю! – воскликнул Александр, стиснув кулаки. – Знаю только, что без нее… – Он осекся. Что он делает? Пытается убедить Дмитрия?

Воздержаться от крика требовало усилий, казавшихся Александру невероятными.

– Я устал, – громко объявил он. – Потолкуем в другой раз.

– Другого раза не будет! – прошипел Дмитрий. – И не ори! Мы должны отправляться через сорок восемь часов. Я не хочу становиться к стенке, потому что ты совершенно потерял способность соображать!

– Не волнуйся, мозги еще пока варят! – отрезал Александр. – С ней все нормально. И она едет с нами.

– Ну да, и свалится с ног после шести часов езды.

– Шести часов? Да что это с тобой? Она работает по двадцать четыре часа в сутки! Не сидит в грузовике, не развозит папиросы и водку. Спит на картонке, ест то, что не доедают раненые, умывается снегом. И не расписывай мне свои трудности.

– А если на границе будет стычка? Что, если, несмотря на все усилия Сайерза, нас остановят и допросят? Нам придется применить оружие. Стоять насмерть.

– Мы сделаем то, что должны сделать.

Александр многозначительно оглядел палку Дмитрия, лицо с синяками, сгорбленную фигуру.

– Да, но каково придется ей?

– Она тоже сделает то, что должна.

– Она свалится без чувств! Рухнет на снег, и ты не будешь знать, то ли драться с пограничниками, то ли поднимать ее.

– Я успею и то и другое.

– Она не может бегать, не может стрелять, не может сражаться. Упадет в обморок при первых признаках беды, а уж, поверь, беда не заставит себя ждать.

– А ты, Дмитрий? Ты можешь бегать? – с ненавистью спросил Александр.

– Да. Я все же солдат.

– А доктор? Он тоже не боец.

– Он мужчина. И, честно говоря, я волнуюсь за него куда меньше, чем за…

– Татьяну? Приятно это слышать.

– Меня беспокоит то, как она поступит.

– Да, это тонкое различие.

– Меня беспокоит то, что ты будешь так занят, тревожась о ней, что скиснешь и наделаешь дурацких ошибок. Она камнем повиснет на твоих ногах, заставит тебя призадуматься дважды, прежде чем идти на самый необходимый риск. Лесной контрольно-пропускной пункт Лисьего Носа хоть и плохо, но все же охраняется.

– Ты прав. Мы должны бороться за свободу.

– Значит, ты согласен?

– Нет.

– Александр, будь же благоразумен. Это наша последняя возможность. Я это точно знаю. Наш план идеален и может прекрасно удаться. Но она приведет нас к краху. Пойми, это ей не по силам. Не глупи, ведь до спасения осталось совсем немного. Разве не этого мы ждали? – улыбнулся Дмитрий. – Никаких пробных побегов, никаких «завтра», никаких «в следующий раз». Это то самое.

– Да. То самое, – согласился Александр, на мгновение закрыв глаза и борясь с почти неодолимой потребностью остаться в этом состоянии.

– Послушай же меня…

– И не подумаю.

– Послушаешь! – воскликнул Дмитрий. – Слишком долго мы вынашивали наш план. Не прошу же я оставить Таню навсегда. Вовсе нет. Я говорю: пусть мы, двое мужчин, сделаем все возможное, чтобы выбраться. Выбраться благополучно и, самое главное, живыми! Мертвый ты ей ни к чему, а если погибну я, то уж никогда не придется пожить вольной жизнью в Америке! Живыми, Александр. Кроме того, скрываться в болотах…

– Мы едем в Хельсинки в грузовике. Какие болота?

– Говорю же, если понадобится. Трое мужчин и слабая девушка – это слишком много. Нас в два счета обнаружат. Если что-то случится с Сайерзом, если он погибнет…

– С чего бы это? Он сотрудник Красного Креста, – перебил Александр, пристально изучая Дмитрия.

– Не знаю. Но если нам придется самим переправляться через Балтику пешком, по льду, скрываться на грузовиках конвоя… двоим это под силу, но троим… нас сразу же обнаружат и остановят. Она не осилит.