Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Шура, что мы могли сделать? – шептала Татьяна, кормя его. – Ничего, обойдется. Небольшие изменения, только и всего. Не слишком важные. Мы сообразим, как лучше это устроить.

Александр посмотрел ей в глаза. Она кивнула:

– Больше всего на свете он хочет выжить. Ты сам так сказал.

«Но что сказала мне ты, Татьяна? – думал Александр. – Что сказала ты на крыше Исаакиевского, под черным ленинградским небом?»

– Возьмем его с собой. Там он отвяжется от нас. Вот увидишь. Только поправляйся скорее, пожалуйста.

– Едем, Таня. Передай доктору, что как только он будет готов, я поднимусь.

Татьяна ушла.

Прошел день.

Дмитрий вернулся. И сел рядом с койкой Александра, отказывавшегося смотреть на него. Он глазел в дальний край, середину, ближний край своего коричневого шерстяного одеяла, пытаясь вспомнить последнее название той московской гостиницы, где жил с отцом и матерью. Названия менялись постоянно: источник беспрестанной путаницы и веселья для Александра, который теперь намеренно уходил мыслями от Татьяны и от человека, сидевшего в нескольких шагах от него.

Резкая боль пронзила Александра. О нет, только не это.

Он вспомнил наконец название.

«Кировская».

Дмитрий деликатно откашлялся. Александр по-прежнему не обращал на него внимания.

– Саша, нам нужно поговорить. Это очень важно.

– У тебя все важно. Я и так говорю с утра до вечера. Ну, что нужно?

– Это насчет Татьяны.

– Выкладывай.

Александр оглядел палату. Только что закончился обед, и другие раненые либо спали, либо читали. У двери сидела дежурная сестра. Интересно, где Татьяна? Что сейчас делает?

Нет. Только не думать о Татьяне.

Александр сел и прислонился к стене.

– Саша, я знаю, как ты к ней относишься…

– Неужели?

– Конечно…

– Иногда я сильно в этом сомневаюсь. Итак, что насчет Татьяны?

– Она тяжело больна.

Александр не ответил.

– Именно больна. Ты не знаешь того, что знаю я. И не видишь того, что вижу я. Она превратилась в настоящее привидение. Постоянно теряет сознание. Вчера непонятно сколько пролежала в обмороке на снегу. Какой-то лейтенант поднял ее и принес к доктору Сайерзу. Она, конечно, храбрится…

– Откуда ты знаешь об этом?

– Слышал. Я многое слышу. И вижу ее в палате для умирающих. Она держится за стенку, когда ходит. Сказала доктору Сайерзу, что недостаточно хорошо питается.

– А это у тебя откуда?

– Доктор сказал.

– Смотрю, ты и с Сайерзом успел подружиться.

– Нет. Привожу ему бинты, йод и медикаменты. Ему всегда всего мало. Иногда мы с ним перебрасываемся несколькими словами.

– И зачем ты мне все это говоришь?

– Ты знал, что она плохо себя чувствует?

Александр мрачно нахмурился. Он знал, почему Татьяна не получает достаточно еды и почему то и дело теряет сознание. Но не хватало еще поделиться с Дмитрием своими опасениями насчет Татьяны.

Александр выдержал приличествующую случаю паузу и повторил:

– Дмитрий, зачем ты мне все это говоришь?

– Видишь ли… – Дмитрий понизил голос и придвинул стул ближе к кровати. – То, что мы задумали… очень опасно. Требует физической силы, мужества и отваги.

– Да ну? – хмыкнул Александр. Подумать только, Дмитрий рассуждает о подобных вещах!

– Как, по-твоему, Татьяне удастся выдержать все это?

– О чем ты?

– Александр, послушай меня хоть секунду! Помолчи немного. Послушай. Она слаба, а впереди очень тяжелая дорога. Даже с помощью Сайерза. Знаешь, что между нами и Лисьим Носом – шесть контрольно-пропускных пунктов? Шесть! Один звук, одно неверное слово – и все мы покойники. Александр… – Дмитрий помедлил. – Она не может ехать.

Стараясь не повышать голоса, не сорваться, Александр глухо процедил:

– Я не желаю продолжать этот идиотский разговор.

– Ты не слушаешь?

– И слушать не хочу.