Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Уверена, милая моя Эми, вы как никто другой понимаете мои чувства, – сказала она, очевидно, намекая на адюльтер моего супруга с самой королевой.

Я кивнула и поспешно заверила ее, что разделяю ее возмущение и мне очень жаль, что такая давняя дружба закончилась жутким скандалом.

Затем мистрис Форстер представила меня доктору Уолтеру Бейли, который только-только приступил к работе в Оксфорде. Роберт справлялся о здешних лекарях и решил всецело положиться в вопросах моего лечения на этого многообещающего молодого лекаря. Он отправил ему снадобья, сделанные личным лекарем королевы, и пилюли из болиголова, пояснив в письме: «Моя леди охвачена тоской, но склонна к капризам и отказывается принимать лекарства. Так что, надеюсь, вы, мой добрый друг, сумеете убедить ее, что это ради ее блага. Всецело полагаюсь на вас». Доктор Бейли пожурил меня за излишнее упрямство, зачитав эти строки из письма, присланного ему моим супругом. Заискивающе улыбаясь, он пояснил, что не может «подвести лорда Роберта».

Этот высокий и стройный молодой человек с рыжими волосами и необыкновенными зелеными глазами оказался очень добрым и приятным в общении. По словам мистрис Форстер, местные сплетницы поговаривают, будто с тех пор, как он приехал в эти края, многие леди стали чаще хворать и приводить к нему на осмотр своих заболевших детей, требуя серьезного лечения там, где можно обойтись проверенными бабушкиными средствами, а то и просто покоем и сном. Даже мистрис Одингселс частенько обращается к нему, поскольку очень любит клубнику и вечно переедает спелых ягод, после чего на ее коже появляются небольшие высыпания. Доктору Бейли остается лишь неустанно советовать женщине отказываться от любимого лакомства.

При встрече он галантно поцеловал мне руку и сел на кровать рядом со мной. Мы обменялись любезностями и сразу легко поладили, после чего он спросил, на что я жалуюсь. Когда я показала ему воспаленную грудь, он побелел как полотно. Помог мне подняться с кровати и велел стать у окна, чтобы ему сподручнее было осмотреть мою опухоль.

Затем, повернувшись ко мне спиной, он спросил, чем меня лечили до этого. Я рассказала ему о припарках, что делала мне Пирто, как только мы обнаружили эту напасть и сочли ее гнойником, но когда я упомянула пилюли из болиголова, что Роберт прислал мне якобы по настоянию личного лекаря королевы, молодой человек вздрогнул и переменился в лице, словно что-то его до смерти напугало.

Меня вдруг пробрала дрожь, словно кто-то накинул мне на плечи ледяную шаль. Я обернулась и увидела призрачного монаха, замершего у ложа безмолвным хранителем моего покоя. На миг мне показалось, что его увидел и доктор Бейли, но я знала, что лучше мне не заговаривать об этом, иначе и он сочтет меня сумасшедшей.

Судя по всему, доктор Бейли взял себя в руки титаническим усилием воли, сглотнул ком в горле и затараторил так быстро, что я едва понимала отдельные слова. Если я верно расслышала, то он сказал, что мне незачем принимать лекарства, присланные мужем. Он считал, пилюли из болиголова лишь усугубят мои мучения и что едва ли от них я пойду на поправку. С грустью в глазах он признался, что ему «очень, очень жаль», но он ничего не сможет для меня сделать. Моей жизнью волен распоряжаться один только Бог, и мне остается уповать на Него и надеяться на чудесное исцеление, если на то будет Его воля. Затем лекарь откланялся, посоветовав мне напоследок больше отдыхать, молиться и дышать свежим воздухом.