Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Хотя всем известно, что герб сей появился на свет благодаря игре слов – в переводе с латыни имя моего мужа означает «дуб», – я знаю иную, более личную и сокровенную историю. Возможно, Роберт уже и сам забыл, но я отлично помню тот день, когда мы стояли под моросящим дождем, прижавшись друг к другу и зябко кутаясь в плащи, под могучим дубом, глядя на старинные развалины Сайдерстоуна, не пережившего отчаянных времен и преданного забвению, потому как слишком дорого и накладно было содержать его, засевать и вспахивать его земли, поросшие чертополохом и превратившиеся в пастбище для овец со свалявшейся от сырости шерстью. Роберт пообещал мне тогда, что, женившись на мне, станет для меня таким же могучим дубом, будет беречь меня от невзгод и защищать меня до конца своих дней, и детей у нас будет столько же, сколько желудей на этом мощном древе. Сайдерстоун возродится, клялся в тот день он, и поместье станет процветать, как никогда прежде. Он удвоит – нет, учетверит! – поголовье нашего стада, и мы станем разводить и объезжать лошадей, благодаря чему прославимся на всю страну и даже за рубежом. И, самое главное, в коридорах Сайдерстоуна зазвенит счастливый смех наших детей. В семье моего мужа было тринадцать детей, правда, пятеро из них умерли, не прожив на белом свете и десяти лет. Мы набрали тогда целую горсть желудей, мечтая о том, что Господь действительно пошлет нам столько же малышей. Мы грезили о большой семье. «Чем больше в доме детей, тем больше счастья», – с улыбкой соглашались мы друг с другом. Торжественно подняв руку, там, в Сайдерстоуне, он поклялся, что мы посадим целую дубовую аллею, которая будет вести к нашему дому, и станем сажать новое деревце каждый раз, когда внутри меня будет зарождаться новая жизнь, а затем будем приводить к деревьям наших детей и показывать каждому из них то самое, особенное, что мы посадили в тот день, когда узнали о его появлении на свет. До чего же чудесная, прекрасная, светлая мечта!

Но не все мечты сбываются, и эта клятва стала лишь одним из тех многих обещаний, что он не сдержал. У нас так и не появилось ни одного ребенка, мы так и не обустроили детскую в нашем доме. Позабыта была и аллея с дубами. Сайдерстоун по-прежнему лежал в руинах, овцы все так же жевали чертополох, а на их шерсти появлялись бесчисленные колтуны, но теперь все наше имение отошло кому-то другому. Роберт продал его – чтобы оплатить свои долги в игорном доме и роскошные подарки для королевы, в руки которой полностью и до конца вверил свое будущее – ведь одним только мановением руки она могла сделать его нищим или, напротив, возвысить. Да какой из него «могучий дуб», он ни секунды не защищал меня, не берег от невзгод! Это – нечестно! Если Роберт мог позволить себе увешивать волосы королевы бриллиантами, значит, ему вполне было по карману и обеспечить меня крышей над головой, ведь это так просто – и мне не пришлось бы доживать свои дни вечной гостьей в чужих домах, я бы стала наконец гордой хранительницей собственного очага. Точно так же он позабыл и о моей защите – даже в диких лесах Англии до меня доходили различные слухи. Развод, отравление, убийство, безумие, прелюбодеяние! От меня не укрывалась ни одна сплетня. Мой отец перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его дочь очутилась в центре столь невероятного и постыдного скандала и имя ее порочат в каждой пивной по всей Англии так, словно речь идет о какой-то падшей женщине.