Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– А потом мы могли бы сыграть с вами в карты, – предложила мистрис Оуэн, беря ее под руку и направляясь вместе с этой женщиной в длинную галерею, поближе к лестнице. – А поскольку сегодня воскресенье, весь выигрыш мы с вами пожертвуем церкви, разумеется.

– Ну конечно! – воскликнула мистрис Одингселс. – Иначе и быть не может! Не думаю, что смогла бы коснуться колоды, если бы не была уверена, что какому-нибудь несчастному не станет от этого житься чуточку легче. Выиграю я или проиграю – мне будет отрадно помочь тому, кому так нужна моя помощь.

– Вы, леди Дадли, разумеется, также приглашены, – обернувшись, бросила мне мистрис Оуэн. – Если одиночество вам наскучит, вам известно, где нас найти. Знаете ли, Лиззи, я не из суеверных, – до меня по-прежнему доносились их голоса; прогуливаясь под руку, они вели доверительную беседу, словно давние близкие подруги, – но моя служанка утверждает, будто Том, сын мельника, видел злого духа…

От этих ее слов моя кожа покрылась мурашками, и я тут же вспомнила мрачного оруженосца своего супруга, сэра Ричарда Верни. Мистрис Оуэн продолжила свой рассказ:

– Да-да! Сам дьявол в человеческом обличье встретился ему на перекрестке прошлой ночью. Должно быть, искал отчаявшиеся души, которые кровью вписали бы свое имя в его жуткую книгу. Это все, разумеется, деревенские байки, но я все же не хочу испытывать судьбу и идти на ярмарку сегодня…

Я стремительно бледнею, колени мои дрожат и подгибаются, но Пирто успевает крепко обнять меня за талию и помочь удержаться на ногах.

– Думаю, то был не дьявол, – говорю я нянюшке, когда мистрис Оуэн и Одингселс уходят, и опираюсь на ее руку. – Думаю, это была сама Смерть, и она пришла за мной, быть может, в обличье сэра Ричарда Верни.

– Что ты, что ты, милая! – мягко увещевает меня Пирто. – Не бывает на свете злых духов, это все – суеверия, как и сказала мистрис Оуэн. Но ты точно не хочешь, чтобы я осталась сегодня с тобой? Мне бы не хотелось оставлять тебя одну, когда ты так расстроена, – поглаживая меня по спине, добавляет она. В моих покоях Пирто заботливо усаживает меня в мое любимое кресло. – Я за свою жизнь тоже не одну ярмарку посетила, так что ничего страшного не случится, если сегодня никуда не пойду.

– Хорошая, добрая моя Пирто! – Я глажу ее морщинистое лицо, напоминающее мне сразу о куклах, которых я делала в детстве из сушеных яблок. – Спасибо, но я хочу, чтобы ты пошла. Повеселись на ярмарке за меня. Я бы хотела побывать еще на одной ярмарке, прежде чем смерть заберет меня навсегда, но у меня не хватит сил дойти туда, так что ты иди, ради меня, ради нас обеих. Посмотри, что там есть, и не забудь принести мне яблочного сидра и пирогов с корицей, а главное – ленты, а потом расскажешь мне вечером обо всем, что видела.

– Хорошо, я пойду, хоть мне и не по душе оставлять тебя одну на целый день, голубка моя, – говорит Пирто, поглаживая меня по волосам и целуя в лоб, и идет в сторону двери. – Принесу тебе еще имбирных пряников, – говорит вдруг она, уже взявшись за дверную ручку. – Уж они точно пробудят твой аппетит, ты ведь всегда так их любила! Имбирь заодно и тошноту уймет.

Я облегченно вздыхаю, когда слышу, как за ними всеми закрывается тяжелая входная дверь, после чего во дворе сразу раздаются стук копыт и скрип колес. Мне больше не нужно притворяться, я тяжело, судорожно вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла, вцепившись пальцами в подлокотники, расшитые цветами, и слезы текут наконец по моему лицу, потому что боль пронзает, словно острый скальпель, мою грудь и отдается звучным, мучительным эхом в спине и ребрах. Смерть несильно сжимает мое сердце в кулаке, предупреждая о скорой встрече, играя со мной, истязая меня, словно хвастливый мальчишка, показывающий мне, на что он способен. Я с трудом встаю с кресла и иду к полке, где хранятся все мои лекарства. Все, за исключением тех, что прислал мне муж.