Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Если не кто-то из них, то, возможно, это бремя возьмет на себя слуга Роберта, его бедный кузен, милый юноша Томми Блаунт с россыпью веснушек на лице, пышными рыжими кудрями, скромной, но очаровательной улыбкой и безграничной энергией, присущей всем молодым людям. Он, казалось, все время проводил в дороге, разъезжал по городам и весям, выполняя поручения Роберта. Он напоминает мне того мальчишку, каким был когда-то мой муж, только вот он лишен самоуверенности, утонченности и ума Роберта. И все же я не доверяю даже Томми, юноше, взирающему на меня с восхищением и едва сдерживающему заветные слова, которым так и не суждено сорваться с моих губ. Время научило меня тому, что приятная внешность может быть обманчивой, ненастоящей, особенно когда мужчина посвящает себя служению золотой богине честолюбия. А Томми, которому оказал честь и приблизил к себе столь великий лорд, верен моему супругу всей душой, так что я не могу верить и ему, поскольку, поддавшись соблазну, могу допустить непоправимую ошибку.

Как же теперь мой супруг сведет концы с концами в своей бухгалтерской книге? В скромную ли сумму ему обойдется моя смерть? Покроет ли он мое тело белым шерстяным покрывалом или моему трупу суждено гнить в бочке с яблоками? Свет свечи падает на мое обручальное кольцо, и золотой дубовый листочек сияет в полумраке, а желудь мерцает, словно чудесный мед, переливается красным, оранжевым и золотым, напоминая о прекрасном закате, которым мы любовались когда-то, стоя под могучим старым дубом неподалеку от Сайдерстоуна, зачарованные его янтарной кроной. Теперь кольцо порой представляется слишком тяжелым для моей хрупкой руки и напоминает кандалы, какими стали супружеские узы, связывающие нас с Робертом. Иногда мне хочется открыть замок и освободить нас от этих цепей. Я настолько устала от всего этого, устала жить в страхе и изнемогать от горестей! Гордыня предшествует падению, говорится в Библии; я хочу освободиться от бремени почетного звания леди Эми Дадли, супруги лорда Роберта, прежде чем его тяжесть раздавит меня. Я просто хочу освободиться, хоть и боюсь падения, но я так устала жить в страхе…

– Господи! – восклицаю я. – Да минует меня чаша сия, на все Твоя воля, а не моя!

Вот каким стал мой разум! Всем сердцем желая смерти, я по-прежнему хочу жить! Эти два моих желания будто схлестнулись в извечной битве в моей душе. Вот побеждает жажда смерти, она уже приставляет меч к горлу жизни, но вдруг все меняется, жизнь отбрасывает своего противника, отражает удар и переходит в наступление. И все меняется снова и снова, так что моя казавшаяся только что непоколебимой уверенность может пошатнуться в любую секунду. Я никогда не знаю, чего хочу больше на самом деле. Я схожу с ума, рассудок отказывается мне повиноваться! Как же я боюсь окончательно утратить разум!

Я поднимаюсь с колен и оставляю монаха наедине со своими молитвами. Но сначала я протягиваю к нему руку – хоть и не решаюсь дотронуться – и чувствую ледяное покалывание в своих дрожащих пальцах, когда они замирают прямо возле его полупрозрачного серого рукава.

– Прости меня, – говорю я ему, – я была неправа, когда боялась тебя. Живых мне стоит страшиться гораздо больше, чем мертвых.

Затем я осеняю себя крестным знамением – все равно никто не увидит. Старинные католические обычаи всегда успокаивали меня, хоть я и не уверена, что знаю теперь, какая религия правильная, да простит меня Бог. Поднимаясь, я мысленно молюсь о том, чтобы Господь простил призрачному монаху его грехи и подарил вечный покой, освободив его душу от бесконечных блужданий в сырых стенах Камнора.