Наш секрет - Ребекка Дан (2016)

И сбросила с себя плащ. Увидев ее в этом наряде, с бледными руками и ногами, которые казались почти прозрачными, с желтыми зубами и губами, накрашенными ярко-алой помадой, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

– Соня… – начал я, не зная, что сказать.

Очень хотелось попросить ее свалить, но даже мне хватило мозгов оценить ее смелость стоять в таком виде перед человеком, который открыто ее презирает.

– Ну же, Тодд, – прощебетала она. – Ты один. Я одна. Давай повеселимся. Неужели ты хотел сидеть здесь в одиночестве и смотреть… – она взглянула на экран телевизора, – это глупое шоу?

Она произнесла это с дурацким шотландским акцентом, словно школьный хулиган, донимающий слабого очкарика. Мне стало неприятно.

– Соня, ты не одна, – сказал я.

Было ощущение, что я напоминаю ей об этом постоянно с того дня, как мы познакомились.

– Вообще-то, – радостно начала Соня, словно информация, которую она хотела сообщить, должна была заставить меня резко влюбиться и упасть в ее объятия, – мы с Дарреном порвали.

«Повезло Даррену», – тут же подумал я, после чего сделал глоток из банки.

– Итак… – продолжила Соня, вероятно, ожидая, что я повалю ее на диван и стащу с нее этот глупый наряд зубами.

– У меня есть девушка, Соня, – выпалил я, даже не подумав, что говорю.

Она хохотнула:

– Нет, у тебя нет девушки!

Это меня взбесило. С одной стороны, Соня, казалось, всегда хотела со мной переспать. С другой стороны, она так же последовательно пыталась выставить меня самым большим неудачником на планете.

– И откуда ты знаешь, черт возьми? – спросил я.

Соня не двинулась с места. Она стояла, покачиваясь в этих глупых туфлях на высоких каблуках. Казалось, она вот-вот упадет, стоит лишь немного подтолкнуть.

– Ну, Стив Роббинс знал бы. Это значит, что Джош знал бы. А это значит, что знал бы весь персонал школы, – парировала она.

– Это значит, что никто об этом не знает, – возразил я, что было опасно, учитывая мою ситуацию.

– Ну и где она? – спросила Соня, озираясь по сторонам, чтобы показать, насколько мои слова лишены смысла. – Сегодня Новый год, а твоей «новой подружки» нигде нет.

Она даже имела наглость показать пальцами кавычки.

В этот момент часы пробили полночь, и снаружи начали взрывать фейерверки. Мой коттедж одной стеной выходил на футбольное поле, где толпы осоловевших представителей среднего класса, держа в руках пластиковые стаканчики с подогретым в микроволновой печи вином, собрались со своими благовоспитанными детишками, чтобы поприветствовать очередные двенадцать удачных месяцев. А я у себя дома попал в заложники к женщине, которую ненавидел и на которой не было ничего, кроме пластикового белья. К тому же она имела наглость утверждать, что все это ради моего же блага.

Я был пьян и сбит с толку. Я хотел лишь одного – обнимать Дарси, а теперь даже не знал, увижу ли ее еще хоть раз.

Мне хотелось кричать от досады. Это, вероятно, объясняло то, что случилось потом.

– Чего ты от меня хочешь? – крикнул я. – Я понятия не имею, чего ты хочешь! Сначала ты ненавидишь меня, потом хочешь трахнуть! Так что? Чего ты хочешь?

Снаружи взрывались фейерверки.

– Я люблю тебя, – ответила она. – Я люблю тебя, Тодд.

Я молча уставился на нее. Такой глупости я не ожидал от нее услышать.

Я обхватил голову руками, понимая, что нужно немедленно это прекратить.

– Ну а я тебя не люблю, – ответил я. – И никогда не полюблю. Я люблю свою подружку. Я люблю ее сильнее, чем ты можешь себе представить.

В этот момент я понял, что это так: я люблю ее! Я люблю Дарси Рид! Мне захотелось сесть в ближайший поезд до Лондона и рассказать Дарси, как сильно я ее люблю. К черту ее родственников! К черту сумасшедшую мамочку и странную сестричку! Возможно, я люблю Дарси сильнее, чем все они, вместе взятые.

Соня все еще стояла передо мной, красная от стыда.