Хроники Богини - Нацуо Кирино (2011)

Послышалось хлопанье крыльев Кэтамару. Унаси поддерживал хозяина, который чуть не падал с ног, хотя был человеком неробкого десятка. Якинахико, обливаясь липким потом, продолжал смотреть на начавшее тлеть тело жены. Не мог же он сбежать на глазах у старейшины. Тут он заметил сбоку от тела зеленый камень — его подарок Масаго-химэ. Нитка порвалась. Якинахико поднял украшение и сказал: старейшине:

— Я ведь повязал ей это украшение на шею, а нитка-то и порвалась.

— И правда. Но когда мы принесли ее сюда, нитка была цела.

Как будто кто-то сорвал украшение. Якинахико это показалось дурным знаком.

— Давайте отдадим его Санго-химэ, как прощальный подарок от Масаго.

На смерти все заканчивается. Поэтому нужно отдавать не мертвым, а живым. Он всегда был практичным человеком, но сейчас, вспомнив сияющее лицо Масаго-химэ, когда он преподнес ей этот подарок, ему стало нестерпимо печально.

— Если таким будет ваше пожелание, то думаю, что и Масаго будет рада.

— Я же взамен оставлю Масаго вот эту вещицу. Я ее берег как зеницу ока.

Якинахико снял с правой руки браслет из раковины стомбуса и положил на грудь Масаго-химэ. Когда Масаго мастерила браслет, то говорила, что хотела бы стать тем браслетом, чтобы повсюду следовать за Якинахико. Может быть, возвращая браслет, Якинахико хотел освободиться от возлюбленной?

Пока старейшина смотрел на Масаго-химэ, не в силах расстаться, Якинахико потихоньку отступил назад и бросился сломя голову вниз по утесу, оставив пещеру далеко позади.

Наверное, старейшина решил, что с Якинахико не все в порядке от чрезмерного горя. На самом же деле Якинахико обуял страх. Смерть — это грязь, скверна. Его не покидала навязчивая мысль: тому, кто увидел грязь, нужно совершить омовение. Давным-давно придя в Ёми-но-куни встретиться с Идзанами, он сбежал оттуда по темному туннелю, подгоняемый страхом. За ним гнались войско и фурии. А может, так только казалось ему, а на самом деле это был лишь его собственный страх?

— Господин Якинахико, тяжело вам на душе? — посочувствовал побледневшему Якинахико догнавший его старейшина. Тот кивнул, ничего не ответив. Больше всего сейчас ему хотелось отмыться.

— Есть ли здесь колодец?

— Вот здесь. Рядом с пещерой, где похоронены мертвые, из источника почему-то всегда идет чистая вода.

В сопровождении старейшины Якинахико приблизился к источнику, снял с руки белую повязку и сразу же стал мыть обе руки. Потом помыл оба глаза, оголился, сняв с себя белую шелковую одежду, и приказал Унаси:

— Полей на меня.

— Тут нет ковша.

— Можно рукой.

— Слушаюсь.

Унаси привязал Кэтамару к переплетенным веткам фикуса, зачерпнул воду обеими руками и стал поливать крепкое тело хозяина. Якинахико, закрыв глаза, предался воспоминаниям. Вспомнил, как он очистился, искупавшись в реке, что протекала в местечке в Хега на равнине Авакигахара. Незаметно для себя он заплакал.

— Что с вами? — обеспокоенный Унаси растерянно огляделся вокруг. Якинахико продолжал плакать, упав на колени. Он вспомнил тростниковую лодчонку, вспомнил своего, тогда еще Идзанаги, с Идзанами первого ребенка — бескостного дитя-пиявку Хируко. Вдвоем они посадили его в маленькую лодочку и отправили в море. Они, боги, первыми поступили так, а люди лишь последовали их примеру. Так почему же его охватили дурные мысли, когда он увидел ту лодку? В чем же ошибка? Кто и в чем ошибся?

Солнце садилось в море на западе. Рядом с Якинахико, опустившись на колени, плакал Унаси. Старейшины поблизости не было.

— Где же старейшина?

— Увидев, как вы, господин, страдаете, он постеснялся остаться. Решил пораньше вернуться.