И это все о нем - Липатов Виль Владимирович (1984)

Прохоров и сам понять не мог, отчего это со вчерашнего вечера у него было весело-ироническое настроение. Вчера перед сном, разговаривая по телефону с майором Лукомским, он ядовито высмеивал его пристрастие к прямой речи в протоколах; утром иронизировал над участковым Пилипенко, высмеивая каждое его слово и каждый его шаг, да и сейчас в кабинете технорука Петухова все видел в ироническом свете.

Ему казались смешными серый, почти белый костюм технорука, его сосредоточенно-деловой вид, кабинет, начальственный подбородок бывшего мальчишки из брянской деревни Сосны.

– Я всегда рад потолковать с вами! – радушно сказал технорук и сдвинул в сторону черный бювар, точно он мог помешать. – Готов ответить на все вопросы…

– Не надо на все, не надо! – испугался Прохоров. – Только один-единственный вопрос!

С этими словами Прохоров проворно вынул из кармана сложенную на восемь долек бумажку, ловко развернув ее перед носом технорука, ткнул пальцем в жирную извилистую линию.

– Простите, Юрий Сергеевич! – жалобно воскликнул Прохоров. – Простите, что я так неумело изобразил план Сосновки и ее окрестностей…

План Сосновки и ее окрестностей на самом деле был выполнен плохо: линии и квадратики разъезжались, пунктиры плясали, деревья походили на стрелы. Зато на схеме имелось все, что требовалось Прохорову, – особняк Гасилова, флигель с остроконечным шпилем, конюшня, контора лесопункта. Дом Гасилова на плане был изображен так, как рисовали здания на старинных картах городов, то есть натурально, а все остальные дома Сосновки были квадратиками и прямоугольниками. План производил такое впечатление, точно дом Гасилова – центр деревни.

– Юрий Сергеевич, скажите, пожалуйста, не по этой ли дорожке вы гуляли с Людмилой Петровной в день происшествия с Евгением Столетовым? – спросил Прохоров, ведя пальцем по жирной линии. – Если это так, то ответьте на второй вопрос: как далеко вы заходили во время совместных прогулок?

В служебном кабинете технорук Петухов казался таким же благоустроенным, как в милицейской комнате Пилипенко. Все в кабинете было по-петуховски блестяще, основательно и половинчато, здесь ощущалась та же полуинтеллигентность, которую можно было видеть на лице технорука, когда оно не было мыслящим. Полированный стол и нелепый книжный шкаф, похожий на буфет, белый телефон, кресло с резными ручками, карта мира на стене и домотканый половичок под ногами – вот из каких крайностей состоял кабинет.

– Мы обычно доходили до Кривой березы, – сказал Петухов, показывая на плане. – Людмила не любит ходить пешком. Поэтому мы дальше Кривой березы обычно не заходили…

Это был исчерпывающий полновесный, всесторонний ответ. Прохоров свернул план, положил его в карман.

– Спасибо, Юрий Сергеевич! – проникновенно сказал он. – Я так и думал, что вы гуляли до Кривой березы, хотя Людмила Петровна непривычна к ходьбе…

Ну до удивления было веселым настроение! И капитан Прохоров начал раскланиваться и расшаркиваться, улыбаясь, пятился к двери и очень радовался тому, что технорук Петухов не знал о существовании такого милицейского способа задавания главного вопроса, когда спрашивающий инсценирует уход. Если бы технорук знал об этом, он бы не листал книгу с серой обложкой, не держал бы руку на телефоне, а внимательно следил бы за Прохоровым, который, по-прежнему вежливо раскланиваясь, пятился к двери. Вот капитан решительно взялся за дверную ручку, вот дверь заскрипела, начала открываться, когда Прохоров, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

– Да, Юрий Сергеевич, совсем забыл! Вы каждый раз после прогулки с Людмилой Гасиловой ходили к Анне Лукьяненок или не каждый?