Первые леди Рима - Фрейзенбрук Аннелиз

Убеждение, что каждая римская женщина, пренебрегающая такими своими традиционными обязанностями, как руководство домом, а тем более предающая его вторгшимся варварам, достойна проклятия, существовало даже для ранних хроникеров, которые осудили весталку по имени Тарпея за вероломное открытие ворот Рима для Сабины в обмен на золото. Этот негативный стереотип стал еще одним предметом для обсуждения такими завзятыми моралистами, как Зосима, который использовал подобные слабости женского характера в качестве доказательства того, что традиционные боги перестали защищать Рим, а новая религия, христианство, размягчила спинной хребет Римской империи.[919]

И все-таки сам Зосима признавал, что не считает, будто Серена намеревалась тайно сговориться с Аларихом. Естественно, его сообщение о согласии Плацидии на смертный приговор Серене поднимает вопрос об их взаимоотношениях в течение многих лет. Считала Плацидия свою бывшую наставницу виновной или нет — но трудно не заподозрить, что осуждение Серены было горькой кульминацией многих лет враждебности.

После трех дней грабежей Аларих и его готы ушли, двинувшись на юг в поисках постоянной родины, но с новым членом своей кочевой орды. Среди награбленного золота, серебра, шелков, кож и специй, которыми был перегружен их обоз, находился ценный заложник — сестра императора, сама Галла Плацидия. Впереди у нее лежали шесть лет общества варваров, когда она оказалась предметом торга в постоянных дипломатических переговорах между пленившими ее готами и римлянами по поводу непрекращающихся требований земель под расселение первых. Когда обоз готов уходил из Рима, ее будущее виделось опасным и неопределенным.[920]

Гонорий со своими западными советниками вынужден был решать проблему своей похищенной сестры — она просто не могла не стоять на самом верху в списке его приоритетов, наряду с проблемой узурпатора Константина III и постоянными набегами групп варваров. Тем временем двор в Константинополе вел относительно менее беспокойную жизнь. Стилихон отметился на Западе — но правление старшего сводного брата Галлы Плацидии, Аркадия, было узаконено избранным кругом придворных евнухов. Один из придворных, Евтропий, организовал 27 апреля 395 года женитьбу молодого императора на Евдоксии — дочери полководца-франка, который, как Стилихон и Магн Магненций, несмотря на варварское происхождение, сделал карьеру и стал magister militum в римской армии. Публичный образ Евдоксии на монетах демонстрировал верность памяти о Елене, включая изображение креста на венке, — явный намек на ассоциацию Елены с Истинным Крестом. На других монетах над головой императрицы из воздуха являлась рука, коронующая ее венком. Этот образ, известный как manus Dei, или dextera Dei, «Рука Бога», указывал на священное одобрение и был уже привычным на монетах Аркадия.

Как и ее ролевые модели, Елена и Элия Флацилла, Евдоксия тоже превозносилась за то, что поддерживала ортодоксальную никейскую веру. Ее усилия первоначально заработали ей одобрение от тогдашнего епископа Константинополя, Иоанна Хризостома. Но затем между императрицей и епископом случилась бурная ссора из-за ее возражений по поводу одной из его служб, а вскоре епископ разгневался из-за шума, поднятого толпой ее сторонников, когда он вел службу в храме Святой Софии. Это привело к обвинениям от сторонников Иоанна, что Евдоксия — агент дьявола. Когда она умерла от неудачного выкидыша 6 октября 404 года, некоторые заявляли, что это ее расплата за тот случай.[921]