Галаад - Мэрилин Робинсон (2004)

Что ж, на самом деле этот вопрос не относится к разряду риторических. Сегодня утром твоя мама вручила мне от него записку. В ней говорилось: «Мне очень жаль, что я огорчил вас вчера. Больше я вас не побеспокою». У него хороший почерк. Как бы там ни было, по поведению твоей матери я понял: она знает, что в записке. Это был всего лишь сложенный клочок бумаги, но она никогда не стала бы читать ее, если бы он сам не показал ей. Вероятно, он рассказал, о чем написал. Или просто признался, что хотел извиниться. Я слышал, как они разговаривали на веранде, прежде чем она принесла мне записку. Вид у нее был печальный и взволнованный – из-за меня, из-за него, вероятно, или из-за нас обоих. Они общаются, я знаю. Не много и не часто. Но я чувствую, что между ними сложилось некое взаимопонимание.

Быть может, «взаимопонимание» – неподходящее слово, поскольку я никогда не говорил с ней о нем. Меня беспокоит именно тот факт, что она так мало знает о нем. Или, возможно, «взаимопонимание» как раз подходящее слово, независимо от того, что она знает или не знает. Не могу решить, какая мысль беспокоит меня больше. Наверное, ни один другой вопрос не доставляет мне более сильных переживаний.

Я отправил ему записку. В ней говорилось, что это я должен извиняться и что здоровье подводит меня в последнее время, и так далее, и что, надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить снова. И твоя мать отнесла ему эту записку.

Я вспомнил о тех временах, когда ему было всего десять или двенадцать и он забивал мой почтовый ящик опилками и поджигал их. В качестве фитиля он использовал бечевку, смазанную парафином. В то время почтовый ящик висел на столбе у ворот. Это был типичный продолговатый ящик с круглым верхом, какие довольно популярны в сельской местности. Я возвращался домой после встречи в церкви темным зимним вечером. Услышав хлопок, я осмотрелся, как раз когда языки пламени вырвались из этого ящика. Я не на шутку перепугался. И ни минуты не сомневался, чья это проделка.

Этот мальчик всегда был один, всегда ухмылялся и всегда был готов сделать пакость. Ему было не больше десяти, когда он укатил на «форде Т», который без дела стоял на улице в центре города. Тогда машины еще были в новинку, так что понятно, почему он заинтересовался. Он проехал на ней в западном направлении несколько миль, пока не кончился бензин, а потом просто пришел домой пешком. Двое молодых парней на лошадях приехали за машиной и отбуксировали ее в Уилкинсбург, где обменяли на охотничье ружье. Думаю, эта машина перебывала у половины жителей округа, так что пару месяцев она находилась в розыске. Потом большая семья, обменявшая на этот автомобиль телку, торжественно приехала в Галаад на празднование Дня независимости, и всех их арестовали. Полицейские пронюхали все про обмены, долговые записки и игры в покер, но так и не нашли первоначального вора. Как выяснилось, столько людей из покупавших и продававших машину было замешано в мелких преступлениях, что правовых ресурсов оказалось недостаточно, так что всю эту историю официально похоронили, а вспомнили лишь много лет спустя, после того как поняли, какая замечательная вышла история. Люди явно понимали, что машина краденая, но не могли устоять перед соблазном почувствовать себя ее хозяевами пусть ненадолго, тем не менее у них и не хватало смелости оставить ее себе. Поэтому цена оставалась весьма привлекательной, а соблазн продолжал расти.

Джек сам рассказал мне, что он натворил. В доказательство он предъявил ручку от отделения для перчаток, которую сохранил на память, но я и без этого поверил бы ему. Он даже в юности был проницателен и знал, что я никому не расскажу, и я не рассказал. Разумеется, я думал, его родители должны об этом знать, и все же у меня так и не хватило духу промолвить хоть слово. Я всегда немного благоговел перед детьми, которые могли хранить такую тайну, а ведь это похоже на самую настоящую сказку: десятилетний мальчик сделал преступниками половину жителей округа.