Драгоценные дары - Даниэла Стил (2015)

Еще одна небольшая комната, которую монах показал гостям, выглядела неуместно рядом со стеллажами старинных книг в монастырской библиотеке: здесь помещались компьютеры, которые использовались для современных методов исследования, а также для связи с музеями и картинными галереями всего мира. Монастырь даже поддерживал прямую связь с Интерполом, если дело касалось похищенных картин. Когда гости вошли, несколько молодых монахов работали на компьютерах. Вероника уже нисколько не сомневалась, что отдает картину в надежные руки. Брат Томмазо объяснил, что не может точно сказать, когда получит результат, но пообещал держать ее в курсе дела до тех пор, пока монастырские эксперты не будут готовы к следующему этапу, исследованию самой картины.

В монастыре они провели два часа, и когда вышли, Эйдан был в восторге от увиденного. Оба были бы согласны провести долгие часы в монастырской библиотеке, разглядывая старинные фолианты.

– Спасибо, что взяли меня с собой. Это было потрясающе, – с жаром воскликнул Эйдан. Из монастыря они направились в свою любимую маленькую тратторию, находящуюся на пути к площади Святого Марка.

– Как думаете, много времени им понадобится? – спросил Эйдан, когда принесли аппетитную пасту. Ему было любопытно узнать, как будут развиваться события.

– Вероятно, несколько месяцев, – задумчиво ответила Вероника. – А может, и больше. В мире искусства все происходит медленно. Им придется углубиться в историю на целых шесть веков, чтобы докопаться до происхождения картины, и лишь потом они решат посмотреть на нее и убедиться, что это не подделка. Если никаких следов этого полотна в прошлом не обнаружится, это уже совсем другое дело, и это может означать, что картина – подделка или же гораздо более значительная ценность, чем мы рассчитываем. Предположить заранее невозможно.

– Настоящая тайна, ждущая разгадки, – подхватил Эйдан, довольный и утром, проведенным в обществе Вероники, и знакомством с братом Томмазо. – Но откуда вы узнали об этом монастыре?

– Мой дед упоминал о нем в книге, которую писал почти семьдесят лет назад. В этом монастыре с давних времен устанавливали подлинность полотен. О нем знают во всех музеях и часто обращаются за помощью, и я слышала о здешних монахах много прекрасных отзывов, когда училась в Академии художеств.

– Поразительно… – Эйдан улыбнулся. Ему нравилось узнавать что-нибудь новое, особенно такие сведения, которыми сейчас Вероника щедро делилась с ним. Он хорошо разбирался в фотографии, но познания Вероники в области искусства были для Эйдана совсем другим миром.

В тот день они осмотрели еще несколько церквей, которые пропустили ранее, но вскоре сошлись во мнении, что уже повидали достаточно. И они расстались: Вероника собиралась походить по магазинам вокруг площади, а Эйдан – пофотографировать черепа и мощи в одной из церквей, а также поискать карты, которые могли пригодиться им во время завтрашней поездки в Сиену. Они договорились встретиться перед ужином на пристани.

Вероника осталась довольна покупками, в том числе сумкой от «Прада» и маленькой, изящной, типично венецианской брошкой в виде мавра от «Нарди». Несмотря на всю неполиткорректность, эта брошка была частью истории Венеции, в ушах мавра поблескивали крошечные бриллиантовые сережки. Вероника решила, что в Париже на черном костюме брошка будет смотреться неплохо, но ничуть не сомневалась, что дочери не одобрят ее выбор. Для Вероники этот мавр был просто символом Венеции, а не попыткой кого-либо оскорбить. Светские дамы на протяжении многих лет носили «мавританские» украшения от «Нарди».