Любовь и прочие неприятности - Киран Крамер (2015)

«Это не любовь», – подумала Сисси, подняв плакат с воздушными шарами и пытаясь запихнуть его в урну, на что ушла целая вечность, и одиноко направилась к библиотеке. Любовь не может закончиться так быстро – через день или два. Когда есть любовь, у любых проблем находится решение.

И в любви нет места лжи.

Бун определенно что-то скрывает, и именно из-за его тайны они не могут быть вместе. Она знала его, чувствовала его душу и, как бы сентиментально это ни звучало, любила, однако, судя по всему, без взаимности. Ведь именно это он имел в виду, когда говорил ей разные ненужные слова.

Но Сисси никак не могла ему поверить. Надежда все еще жила в ее сердце. Она была еще слишком слепа, чтобы разлюбить Буна.

Ноги сами собой повели ее к Элле. Дом ее располагался на окраине города, так что путь туда займет как минимум минут пятнадцать.

Сисси шла мимо небольших кирпичных коттеджей, обшитых сайдингом, и страстно желала, чтобы Бун на машине догнал ее, посадил на пассажирское сиденье и обнадеживающе положил свою ладонь ей на руку. Она почти слышала его хрипловатый голос: «Эй, все будет хорошо. У нас все будет хорошо».

Но он не приехал.

Сисси навстречу проехали две машины с радиостанций, и она ниже надвинула шляпу: не исключено, что те ехали от Эллы. Добравшись наконец до нужного дома, Сисси увидела, что он выглядит пустым: шторы опущены, машин во дворе нет, но все же постучала. Ее не покидала надежда, что, возможно, Элла знает, что происходит с Буном.

Но ей никто не открыл.

Сисси снова постучала, но ответом ей опять была тишина, и она уже собралась уходить, но в этот момент заметила, как кто-то мелькнул в окне, слегка раздвинув шторы. Она замерла, постояла немного и вернулась на маленькое крыльцо.

– Я знаю, что ты дома. Пожалуйста, открой мне! Это Сисси, не репортеры. Прошу, Элла!

Последовала тишина, но потом Сисси услышала шаги, и сердце ее запело. Она сразу же напомнила себе, что ее скорее всего ждет разочарование.

Наконец дверь открылась. На пороге стояла Элла: губы плотно сжаты, взгляд смущенный.

– Что ты хочешь, Сисси? У меня было ужасное утро! Не хочу, чтобы проклятые репортеры опять вернулись.

– Понимаю. – Ком встал у Сисси в горле. – Но, Элла, мне нужно кое о чем тебя спросить. Правда, что вы с Буном… что у вас отношения?

Выражение лица Эллы было непроницаемо.

– Я не хочу говорить об этом. Ни с кем. Прости.

Она попыталась закрыть дверь, но Сисси не позволила.

– Пожалуйста, ответь, мне нужно это знать! Я не буду на тебя злиться, не буду мстить. Обещаю.

Элла стиснула зубы.

– Он сказал, что мы вместе?

– Он много чего сказал, но ничего конкретного: просто не стал ничего отрицать.

Элла вздохнула.

– Ты слишком многого хочешь.

– Пожалуйста, – прошептала Сисси.

Элла покачала головой.

– Я не имею права говорить о личной жизни Буна. Моя жизнь тоже никого не касается. Извини.

На глазах Сисси появились слезы.

– Так ты отвечала репортерам. Я знаю, мы не друзья, но прошу, как женщина женщине, скажи мне правду. – Вдалеке одиноко каркнула ворона. – Как бы мне ни было больно, я хочу знать.

Элла долго сверлила ее взглядом, потом сказала:

– Хорошо. Это правда.

Тело Сисси пронзила резкая боль – неожиданно очень сильная.

– У вас… – Она едва выговорила эти слова. – …интрижка?

Элла кивнула. В ее глазах не было жалости. Ее лицо вообще ничего не выражало, как и лицо Буна.

Но, может, так всегда бывает, когда в отношения двух влюбленных вмешивается кто-то третий: они становятся холодны как статуи, чтобы защитить себя.

Сисси сглотнула, не в силах поверить, что в этой истории ей отведена лишь вторая, лишняя роль.

Она понимала, что должна быть благодарна Элле: ведь признание она практически вынудила у нее, – но все хорошие манеры словно испарились. Впрочем, как и, скорее всего, у Эллы.