Лимонов - Эммануэль Каррер

А Жан Атцфельд показывает в деле самое знаменитое сербское военное подразделение. Речь идет о «тиграх», чей командир, некто Желько Ражнатович, в прошлом известный белградский сутенер, славу военного преступника снискал под именем Аркан. Сцена, при которой Эдуард мог бы присутствовать, разворачивается на следующий день после сдачи Вуковара, на территории какого-то склада, где проис ходила перегруппировка пленных хорватов, выбитых во время последнего наступления из подвала, где они прятались. В принципе, они находятся под защитой федеральных войск, но федеральные войска любезно уступают место милиции Аркана, чтобы она произвела отбор на свой вкус. Обычно такой отбор производится на основе личных симпатий или антипатий, потому что и победители, и побежденные прекрасно друг друга знают, и совсем недавно никто из них не задавался вопросом – серб он или хорват. Они жили в одних и тех же деревнях, и их дома стояли рядом. Пленные – перепуганные, с серыми лицами – еще вчера были их соседями, работали с ними бок о бок, сидели в кафе за одним столом, а теперь они прикладами загоняют их в грузовики и собираются везти неизвестно куда.

Аркан, который руководит операцией, представляется Атцфельду кем-то вроде Рэмбо. А что касается его людей, то с одним из них он на следующий день познакомился: симпатичный, спортивный парень, которого отпустили в увольнение проведать мать, с веселым смехом рассказал, что они с товарищами делают с усташами – читай: с хорватами, – когда те попадают им в руки: «Проверка на прочность: ставишь пленного на колени и медленно перерезаешь ему шейную артерию. Если слишком нервничаешь, тебя заставят повторить; некоторые отказываются, но таких совсем мало. Впрочем, в патруле слабаков не держат. Парень признается, что в первый раз было немного стрёмно, зато потом – одно удовольствие: многие идут туда оттянуться».

Я решил привести это свидетельство прежде, чем прозвучит колокольный звон от Эдуарда, который встречался с Арканом в штабе отряда в Эрдуте, недалеко от Вуковара, и описывает его как человека «проницательного и сдержанного», гордясь тем, что тот выделил его из большой толпы журналистов. Выпив сливовицы, они выяснили, что на многие вещи смотрят одинаково. Горбачева и Ельцина следует расстрелять вместе с Туджманом и Геншером, в России надо устроить революцию, а французские интеллектуалы, которые поддерживают хорватов, безответственные люди. Эдуард спросил у Аркана, как бы тот отнесся к тому, чтобы из России к нему приехали добровольцы. «Мы скажем всем: добро пожаловать», – ответил Аркан, сделав широкий, гостеприимный жест. В этот день родилась их прекрасная дружба, и когда несколько месяцев спустя Эдуард прочел в газете Monde , что столкновение сербов и мусульман в Боснии закончилось победой отрядов Аркана, он не мог сдержать слез. Отыскал фотографию, где они с Арканом изображены с котенком рыси, амулетом его взвода, и, глядя на нее, пережил острый приступ ностальгии. «Как бы мне хотелось, брат мой Аркан, оказаться рядом с тобой! Мне не терпится снова оказаться на войне, в Балканских горах!»

3