Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Его слова и голос каким-то образом убеждают сержантов, что он говорит правду. Так или иначе, дело будет сделано. Под слоем гари и ужаса эти двое – солдаты, более того, умелые, сноровистые люди. Хрипло, но с благодарностью в голосе, граничащей с обожанием, они выкрикивают: «Есть, сэр!» и уходят.

Получив задание, они становятся новой Гонзовой аристократией, и потому многие начинают предлагать им помощь. Другие толпятся вокруг Гонзо, давая полезные советы, делясь хитростями и всячески способствуя делу. Гонзо теперь отдает приказы более общего характера, потому что, разумеется, нам нужно будет где-то съесть печенье и где-то от него освободиться, когда природа возьмет свое, – палатку-столовую разнесло в клочья, а в уборных стоит характерный запах запущенности, и все это нужно поскорее исправить. Джордж Копсен сидит под навесом, возле разбитой палатки. Пристрелив Райли Тенча, он больше не проявлял ни малейшей склонности к командованию. Быть может, он не хочет, чтобы кто-то официально занял его пост и часть передислоцировали. Вероятно, его дружеская, беспросветная кататония – своеобразный щит между нами и высшим руководством. Или он просто раздавлен. Я все думаю, что генерал подойдет взглянуть на печенье, но нет, он даже перестал говорить «солдат» и «так держать» проходящим мимо. Солнце Аддэ-Катира жарит его сквозь навес, и с генеральского лба слезает кожа.

Крисп, Дугган и их помощники приносят печь без газа и после обсуждений, споров и нытья (в ходе которых к ним присоединяются два механика, техник артиллерийской службы и начальник снабжения) наконец что-то решают. Они докладываются Гонзо, тот внимательно слушает и объявляет, что план вполне достойный и отрадно безрассудный, приступайте. Затем он поворачивается к остальной толпе и оглушительно приказывает строиться в шеренги и раскладывать по противням, формам для выпечки и всему, что попадется, несколько кубометров теста. Тон у него такой, будто солдаты с нетерпением ждали его приказа, и они с некоторым удивлением отмечают, что это правда. Скоро военная дисциплина восстанавливается, и к тому времени, когда инженеры сооружают новую печь из старой и нескольких огнеметов, на земле высится гора железных посудин, полных теста. Печь зажигают, и она не взрывается.

У нас в самом деле будет печенье.