Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Я расписываюсь на квитанции (жму на ручку как следует: Пит стал подкладывать копирку – одна квитанция достанется мне, а вторая пойдет в его новую систему микрофишей), и он уходит, не попрощавшись и не поблагодарив. Дружеские отношения с клиентами Питу ни к чему. Я пробегаю пальцами по рулю.

Гун-фу Безгласного Дракона – мягкий стиль. Расслабленные мышцы и восприимчивый ум позволяют отслеживать движения врага и заблаговременно отвечать на удар. Нужно поддерживать постоянный контакт, знать своего противника, понимать его, и тогда он твой. Экспериментируя с этой доктриной на курсах тактического (и стратегического) вождения Ронни Чжана, я выяснил, что сходным образом можно изучить и неодушевленный предмет. Например, чувствовать дорогу колесами машины, ощущать ее поверхность и состояние. Чем я и занимался в «Эйрбасе» К. Это куда проще делать, если хорошо знаешь саму машину – железо и резина становятся продолжением твоего тела. Чувствуете? На левом крыле камешек. Скорость ветра? Двадцать – двадцать пять, дует под углом (если принять за точку отсчета помятую хромированную мандалу на капоте) тридцать пять градусов. Прямо сейчас, в этом гараже, к заднему крылу кто-то прислонился – скорее всего, Айк Термит. Прикосновение Злобного Пита было бы грубым и неловким, этот же человек тих и незаметен, умеет слушать руками. Акробат или ученый. Конечно, Айка Термита можно назвать и тем, и другим. У Шэньяну он бы понравился.

Айк открывает пассажирскую дверь.

– Куда едем, ковбой?

Вместо него за рулем автобуса сейчас мим по имени Лиана, совмещающая в своих номерах танцы и эквилибристику. Ее катают по шестам и лестницам, как пляжный мяч – она возникает на самой верхушке, шатается, как пьяная, и вопреки всем законам физики вновь летит кувырком по следующему шесту. У Лианы великолепное пространственное зрение и непоколебимое равновесие – такому человеку не грех доверить автобус. Тем временем Айк будет помогать мне. Странно видеть его на моем месте и сидеть за рулем. Внутри просыпается безрассудное головокружительное желание, будто стоишь на краю обрыва: хочется совершить очень плохой поступок. В случае с обрывом, конечно, прыгнуть; меня же подмывает достать пушку и напичкать Айка свинцом, как обошелся со мной Гонзо. Упрятываю это желание подальше, в самый безумный и скверный отсек подсознания, где ему и место.

Завожу двигатель. Анабелль немелодично урчит, как медведь в спячке, переваривающий кларнетиста.

– Домой, – отвечаю я. – В Криклвудскую Лощину.

Айк Термит бросает на меня любопытный взгляд. У него опять такое лицо, будто он хочет лучше разобраться в происходящем. Наверное, мне тоже стоило бы.

– Бывал там? – спрашиваю я.

Айк Термит пожимает плечами:

– Нет, но слышал.

Спускаю Ли с привязи.

Айк Термит и Артель мимов Матахакси совершают нечто вроде паломничества. По всей видимости, когда-то в Криклвудской Лощине жил очень уважаемый мим (если о миме вообще можно так сказать), и после его смерти подчиненные превратили его дом в маленький музей. Мимские принадлежности помещены под стекло и выставлены на обозрение как реликвии Мастера. Газовая горелка и реторта (для изготовления грима), мягкие туфли, швейная машинка (нынче мешковатых штанов почти не шьют), целая стена фотографий, запечатлевших исторические моменты. Мастер жмет руку королю Кубритании, Мастер танцует самбу с двумя принцессами. Мастер выполняет форму «Забраться на стену, Шагнуть Неизвестно Куда» перед тайским послом, и тот чуть не лопается от смеха. Мастер снимается в фильме «Тихая жизнь», где он играет мрачного убийцу, который мечтает смешить людей. Айк Термит заверяет меня, что музей потрясающий, хотя там немного грустно. Это единственный музей на свете, где нет аудиогида.

Я потрясен. Как вышло, что я ни разу там не бывал? В детстве Ма Любич водила нас по всем музеям города. Айк Термит вежливо поясняет, что в ту пору Мастер был еще жив.