Улитка - Эльга Мира

Произведения, вышедшие из-под пера Аркадия, читали взахлеб все наши друзья, друзья наших друзей и те, кому по счастливой случайности удалось заполучить копии рукописей хотя бы на пару деньков… И все! Но причина крылась не в отказе издательств печатать его, а в странной фобии, патологическом страхе перед завершенным. Из-за этого Аркадий наотрез отказывался публиковать романы, панически боясь поставить точку. Подобно безумцу, он лихорадочно правил концовки, вставлял новые главы, придумывал очередных персонажей в уже оконченных произведениях. От этого тексты превращались в живую пульсирующую массу, словно разумный океан на планете Солярис, принимали новый вид и смысловую окраску. Поначалу своеобразный литературный феномен, граничащий с творческим вандализмом, изрядно удивлял и раздражал. Только поплачешь над умершим персонажем, как он в следующей версии жив-здоров, да еще и радует всех успехами в спорте! Но, в конце концов, все привыкли к героям, то отходящим в мир иной, то оживающим снова. Череда реинкарнаций начала искренне забавлять, а некоторые наши приятели, умеющие превратить любую человеческую странность в фарс, даже придумали тотализатор со ставками на окончательный вариант.

Однажды, в тайне от Аркадия и по просьбе Сиси, я протежировала своему шефу-редактору один из его романов. После прочтения тот восхищенно воскликнул:

– Браво, дорогая! Это настоящий улов – срочно в номер!

После публикации на адрес редакции посыпалось бесчисленное множество писем с просьбой новых книг уникального автора. Мы возликовали. Вот это удача! Не тут-то было! Узнав о случившемся, мой друг расплакался, как ребенок, совершенно раздавленный «предательским» поступком. Подумать только – ни капли тщеславия! Мы были потрясены и даже чуточку задеты. Однако, успокоившись, поняли: никто не имеет права посягать на чужое, пусть даже творчество гения, способное его озолотить.

Аркадия не пугали ни бедность, ни лишения. Он скитался по белу свету, проезжая автостопом тысячи километров с совершенно пустыми карманами, веруя лишь в одно – добрых людей на земле много, в беде не бросят. И его действительно не бросали – хлеб и кров находились всегда. По-детски благодарно принимая подаяния, Аркадий старался отплатить добром за добро. Не раз я заставала гения за посадкой цветов на балконе Сиси или уборкой в квартире Яна. Никакая работа не была для него зазорной, во всем он видел только положительные моменты. Думаю, Аркадий мог бы еще очень долго пребывать в подобном блаженном состоянии, обременяясь лишь муками творчества, если бы не внутренний червь, поедавший его нутро…

В тот вечер меня ошеломило, насколько мог сдать человек всего за каких-то полгода. Седина атаковала буйную шевелюру, глаза, светящиеся некогда лихорадочным, но все же озорным огнем, потускнели, налились водянистой мутью, а похудевшее, осунувшееся лицо приобрело страшный восковой оттенок. «Он не жилец», – промелькнуло в моей голове. От этой мысли я содрогнулась.

– Здравствуй, здравствуй, мотылек. – Присев рядом, Аркадий судорожно сжал мои пальцы в своих влажных холодных ладонях. Невыносимо захотелось отдернуть задрожавшие руки, но я не решилась. О редкой форме злокачественной глиомы все знали уже давно. Лишь он сам отказывался в это верить – верить и лечиться.

Непроизвольная судорога пробежала по измученному телу. На мгновение – затравленный взгляд.

«Точно не жилец», – накрыло меня лавиной.

– Пишешь, скажи, пишешь? – прошептал он, как заклинание, заглядывая мне в глаза.

«Что же ты хочешь там отыскать, милый мой непоседа?»

Комок подступил к горлу. Почему талант всегда обречен на самоистязание?

– Пытаюсь. Но получается нелепо и бессмысленно.